Только что высказанные стариком замечания в адрес Кэролайн могли быть результатом действительной или мнимой привязанности Волка к молодой миссис Маккейд, что не укрылось от взора проницательного торговца. А если все же Роберт не обнаружил того, что невеста, прибывшая к нему из Англии, уже не девственница, Волк не собирался оповещать его об этом, чтобы гнев отца не обрушился на Кэролайн.
Но Волк ни в чем не мог быть до конца уверен. Возможно, впервые за долгие годы, Роберт сказал ему правду. Ведь то, что Кэролайн — обворожительная и восхитительно страстная женщина, не подлежало никакому сомнению. Волк, как ни стремился, не мог позабыть, как упоительно нежна на ощупь ее молочно-белая кожа, каким водопадом струятся под пальцами ее шелковистые густые волосы. А восхитительный вкус ее губ не могла стереть из его памяти даже терпкая мадера. Каждую ночь леди Кэролайн являлась ему во сне, а днем он то и дело ловил себя на том, что думает о ней.
Но эта пытка не шла ни в какое сравнение с мыслями о том, что Роберт мог заставить ее удовлетворять свою похоть — когда и как он того пожелает. Думая об этом, Волк в бессильной ярости сжимал кулаки. В такие минуты ему хотелось разбить, разрушить что-нибудь, чтобы дать выход бушевавшим в его душе чувствам.
Выходя из комнаты в подобном состоянии. Волк сказал себе, что он заслужил подобное наказание. Ведь это он и никто иной использовал Кэролайн в своих целях, а потом бросил ее здесь. Он должен был быть готов к тому, чем это обернется для него и для нее.
И теперь навряд ли возможно изменить создавшееся положение. Придется принимать вещи такими, какие они есть, как бы тяжело это ни было. Но... один вопрос все еще остался нерешенным.
* * *
— Что? О чем вы меня спросили? — Кэролайн, отступив назад, плотнее закутала шалью свои покатые плечи, давая дорогу Волку, который ворвался в ее комнату. Под шалью на ней было надето лишь льняное белье, которое служило ей пижамой, и это значительно усилило чувство неловкости, которое вызвал в ней нежданный приход молодого человека.
Было уже поздно, во всяком случае далеко за полночь, и Кэролайн ни за что не открыла бы дверь, знай она, кто стоит по другую ее сторону. Разбуженная среди ночи осторожным стуком, она решила, что Мэри стало хуже, но, увидев в дверном проеме Волка, остолбенела. Она никогда бы не подумала, что у него хватит отваги появиться в ее комнате в столь поздний час.
Однако еще больше потряс ее вопрос, который он ей задал. Кэролайн подумала было, что ослышалась, и поэтому, не вполне веря своим ушам, переспросила.