Ничто не напоминало о вчерашнем дожде.
Луч солнца, один из тех бледных лучей, чье появление все же предвещает весну, проскользнул среди обнаженных ветвей и, видя, что на них нет еще листвы, заиграл на вечной темной зелени омелы.
Издали неясно доносилась музыка.
Но звуки понемногу приближались, и вскоре можно было различить инструменты в оркестре, состоявшем из двух скрипок и гобоя.
Вначале Тибо показалось, что все это ему снится.
Но было совсем светло, голова у него была ясная, и Тибо пришлось признать, что он совсем проснулся; к тому же, пока он протирал глаза, желая убедиться в реальности происходящего, звуки стали совсем отчетливо слышны.
Они быстро приближались.
Какая-то птица божественным пением отозвалась на человеческую музыку.
У подножия дерева, на котором она пела, сияла звезда подснежника.
Небо светилось голубизной, словно это был погожий апрельский день.
Что означал этот весенний праздник среди зимы?
Пение птицы, встретившее этот нежданный свет, сияние цветка, отразившего в своей чашечке солнце, чтобы поблагодарить светило за его приход, звуки праздника — все это доказывало несчастному грешнику: люди объединились с остальной природой, чтобы быть счастливыми под этим лазурным сводом. Все это цветение счастья и радости, вместо того чтобы успокоить Тибо, усилило его мрачное настроение.
Ему хотелось бы сделать весь мир темным и угрюмым под стать его собственной душе.
Сначала он хотел убежать от этого приближавшегося к нему сельского праздника.
Но ему показалось, будто власть более сильная, чем его собственная воля, приковала его ноги к земле.
Он забился поглубже в дупло и стал ждать.
Вместе с мелодиями скрипок и голосом гобоя ясно слышались радостные крики и веселые песни.
Время от времени раздавался ружейный выстрел или взрывалась шутиха.
Тибо догадался, что весь этот веселый шум могла производить деревенская свадьба.
В самом деле, в сотне шагов от него, в конце длинной Амской просеки, показалась процессия нарядно одетых людей: женщины в ярких платьях и мужчины в воскресной одежде; у женщин на поясе, у мужчин на шляпах и в петлицах развевались разноцветные ленты.
Впереди шли скрипачи.
За ними — крестьяне, и среди них несколько человек, в которых Тибо по одежде узнал слуг сеньора Жана.
Следом шел Ангулеван, помощник доезжачего, на руку которого опиралась слепая старуха, украшенная лентами, как и все остальные.
За ними шел дворецкий замка Вез — вероятнее всего посаженый отец маленького псаря; он вел под руку невесту.
Тибо, не веря своим глазам, в ужасе уставился на новобрачную.