Он упрямо не желал узнавать ее.
Наконец, когда между ними осталось всего тридцать или сорок шагов, ему пришлось ее узнать.
Невестой на этой свадьбе была Аньелетта.
Аньелетта!
И что окончательно его унизило, нанесло его гордости последний удар — Аньелетта не была бледна и не дрожала, ее не тащили силой к алтарю, она не озиралась, раскаявшись или вспомнив что-то; нет, она казалась веселой, как эта поющая птица, как этот цветущий подснежник, как этот сияющий солнечный луч; Аньелетта явно гордилась своим флердоранжем, своей кружевной фатой, своим платьем из муслина; наконец, улыбающаяся Аньелетта похожа была на статую Пречистой Девы в церкви Виллер-Котре, когда в Троицын день ее оденут в белое платье.
Несомненно, всей этой роскошью она обязана была владелице замка Вез, жене сеньора Жана, которую называли святой за оказываемые ею благодеяния и раздаваемые ею пожертвования.
Аньелетта сияла и светилась улыбкой не от большой любви к тому, кто должен был стать ей мужем; нет, она нашла то, чего желала так страстно, то, что Тибо так вероломно пообещал ей, но не захотел дать, — опору для своей старой слепой бабушки.
Музыканты, жених с невестой, шафера и подружки на свадьбе прошли по дороге в двадцати шагах от Тибо, не увидев высунувшейся из дупла головы с огненными волосами и метавшими молнии глазами.
Затем они в том же порядке, как появились перед Тибо, скрылись в лесу.
Звуки скрипок и гобоя, раньше постепенно усиливавшиеся, теперь так же стихали. Через четверть часа лес снова был пуст и безлюден…
Тибо остался наедине с поющей птицей, распустившимся цветком, сияющим солнечным лучом.
Но теперь в его душе разгорелось адское пламя, змеи острыми зубами терзали его сердце и вливали в него самый сильный яд.
Адская ревность!
Видя Аньелетту такой свежей, такой милой, простодушно-веселой, а главное — увидев ее в день, когда она стала принадлежать другому, Тибо, уже три месяца не думавший о девушке, Тибо, у которого и в мыслях не было сдержать данное ей слово, — вообразил, будто никогда не переставал любить ее.
Ему казалось, что Аньелетта поклялась быть верной ему, и Ангулеван похитил его собственность.
Еще немного — и он выскочил бы из своего убежища, чтобы обвинить Аньелетту в измене.
Ускользнув от него, Аньелетта в тот же миг обрела в глазах Тибо достоинства и добродетели, которых он и не подозревал в ней в то время, когда довольно было лишь слово сказать — и она принадлежала бы ему.
Казалось, это был последний удар судьбы: после стольких разочарований отнять у него то, что он считал своим достоянием, на которое никто не позарится и которое он всегда успеет взять.