Фернан глубоко вздохнул и слегка вскрикнул.
— Я должен увидеть ее, — прошептал он, — хотя бы для этого пришлось перевернуть весь Париж.
На следующий день после того, как Фернан был выпровожен из маленького отеля Тюркуазы, часов в двенадцать ночи в квартире Рокамболя сидел сэр Вильямс.
Виконт курил сигару, а сэр Вильямс кушал прекрасный пирог, вознаграждая себя им за ту постную пищу, которой он довольствовался в отеле графа де Кергаца.
— Дядя, — заметил Рокамболь, — мы не видались уже три дня, и теперь, вероятно, есть уже что-нибудь новенькое.
— Вероятно, племянник.
— — Пока вы будете ужинать, я прочитаю вам наши записки.
Сэр Вильямс молча кивнул головой.
Рокамболь встал, взял туго набитый картон и развернул его, устроив из своих коленей что-то вроде стола. «
— Посмотрим, — пробормотал капитан, продолжая ужинать.
— Начинаю с отчета Шерубена.
— Это самый важный.
Все члены общества червонных валетов писали постоянно свои донесения Рокамболю.
Рокамболь начал читать.
Из отчета было видно, что Шерубен уже успел заинтересовать маркизу.
— Ох, — заметил Рокамболь, — пять миллионов этой индийской барыни достаются нам не легко.
— Но до них все-таки доберутся.
— Маркиза — чистая крепость из добродетели.
— Да, — согласился сэр Вильямс.
Рокамболь перебрал опять бумаги и продолжал читать.
— Записка о Маласси.
— Эта записка писана Вантюром, — заметил он, — а для управляющего и лакея Маласси он довольно ловок.
— Читай, — заметил сэр Вильямс. Рокамболь перевернул листок и стал читать:
«Маласси вернулась ночью с бала. Вскоре она услышала шаги и предположила, что это герцог де Шато-Мальи, но ожидания ее не оправдались, так как вместо него к ней вошел шестой червонный валет. Она слабо вскрикнула, между тем как дверь ее комнаты заперлась и в ней воцарилось глубокое молчание.
Неизвестно, что произошло в ее комнате, но г. Шампи ушел перед самым рассветом и с тех пор не приходил больше к ней.
Госпожа Маласси стала выходить ежедневно из дом в два часа и возвращаться к себе только в четыре.
В четверг, в семь часов утра, пришел к ней сам герцог, судя по его встревоженному лицу и беспорядку в одежде, можно было предположить, что он не ложился спать всю ночь.
При виде его Маласси тоже побледнела и не смогла скрыть своего волнения. Впрочем, она имела достаточно характера и силы воли, чтобы не выдать себя перед ним, и отлично разыгрывала свою роль.
Герцог бросился перед ней на колени и страстно умолял ее, это продолжалось довольно долго, и, наконец, она уступила под условием, чтобы свадьба их была самая скромная, и притом ночью, и чтобы после свадьбы они тотчас же уехали в Италию.