Джим принялся усиленно шевелить извилинами, но ясности не прибавилось: он будто пытался вспомнить что-то такое, что и так хорошо знал. Слово «УКАЗАТЕЛЬ» исчезло; вместо него появился лист со словами; скручиваясь, он уносил слова куда-то наверх, к макушке. Казалось, ему конца не будет. Вдруг Джим случайно выхватил глазами слова «толстый», «тонкий», «нездешний»… но все они были словно лишены всякого смысла. Он допускал, что какие-то определенные образы могут стоять за этими словами; он даже мог представить их, но как остановить скручивающийся лист и найти необходимое — если бы он еще знал, что ему нужно! — вот эту проблему, похоже, разрешить не удастся никак.
— Дракон, — услышал он лающий голос Каролинуса. Джим представил дракона.
Однако слово «дракон» мелькнуло лишь на мгновение и было тотчас стерто множеством новых слов. Джим различил: «большой», «британский», «дикарь»…
— Стрелка, — скомандовал Каролинус.
Джим приложил все усилия, чтобы выполнить приказание. Через миг перед его глазами появилась ровная, четкая строка со стрелкой. Надпись на внутренней стенке его лба гласила:
СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН
— Готово, — сказал Джим; он понемногу входил во вкус и уже ощущал удовольствие от того, что стал таким образованным.
Пока все получалось. «СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН — СТРЕЛКА — …»
— Я, — сказал Каролинус.
— Я, — эхом отозвался Джим, накалывая слово на острие стрелки на лбу
— классной доске своего ума.
На внутренней поверхности лба благодаря усилиям воображения Джима вспыхнула следующая надпись:
СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН -> Я.
Внезапно он почувствовал сильный озноб. Оторвавшись от магии и оглядевшись по сторонам, Джим обнаружил, что стоит совершенно голый на усыпанной гравием дорожке.
— Этого, кажется, ты и хотел, — подытожил Каролинус и развернулся к дому.
— Подожди! — закричал Джим. — А как насчет моей одежды? Доспехов? Они же разлетелись на куски!
Каролинус медленно обернулся; вряд ли лицо его дышало дружелюбием. Джим поспешил к Оглоеду, отвязал боевой пояс от луки седла и принес весь узел, в котором лежало оружие, обрывки одежды и куски доспехов, к ногам Каролинуса. Мартовский день определенно был холодным, если, конечно, можно назвать холодным столь сумасшедший день. Гравий дорожки больно впивался в босые ступни. Джим бросил узел на землю, развязал пояс и разложил перед магом остатки своего одеяния.
— Понимаю, — сказал Каролинус, глубокомысленно поглаживая бороду.
— До того как я превратился в дракона, на мне было вот это, то есть тогда оно было целым, — поведал Джим, — ну, а когда мое тело так увеличилось, одежду как бы сорвало с меня.