— Ты хочешь сказать, что он еще у власти? Разве его еще не убрали?
— Вот тут-то британская система и превзошла американскую, — сказал Джо. — Каждые восемь лет США дают пинка под зад своим руководителям, какими бы опытными они не были. Но Черчилль-то все еще у власти. У США после Тагвелла никогда не было руководителя, подобного ему. Одни ничтожества. И чем старше он, тем властолюбивее и жестче, этот Черчилль. В 1960 году он уже напоминает какого-то древнего властителя Центральной Азии. Никто не смеет ему перечить. Он у власти более двадцати лет.
— О, боже! — воскликнула она.
Она открыла книгу с конца, чтобы найти подтверждение тому, что он говорил.
— С чем я согласен, — продолжал Джо, — так это с тем, что Черчилль во время войны был единственным порядочным лидером Англии. Если бы его оставили у власти, дела Англии были бы гораздо лучше. Вот, что я скажу: государство не может быть лучше своего руководителя. Фюрер — принцип — принцип фюрерства, как говорила напи. Они правы. Даже этот американец должен согласиться с ними. Конечно, у него США после войны осуществили колоссальную экономическую экспансию, прибрав к рукам бездонный рынок сбыта в Азии, доставшейся им от японцев. Но этого оказалось недостаточно: таким путем трудно обрести идею. Не получили ее и британцы. В обеих странах правят богачи, плутократия. Если бы победили они, все их думы сводились бы к тому, чтобы увеличить побольше доходы для своей верхушки.
Он ошибся, этот Абендсен: не было бы никаких социальных реформ, не было бы планов повышения жизненного уровня масс. Англосаксонская плутократия не допустила бы этого.
Теперь он говорил как настоящий фашист.
Очевидно, Джо по ее лицу понял, о чем она думает. Он повернулся к ней, снизил скорость и, поглядывая то на нее, то на шедшие впереди машины, горячо проговорил:
— Послушай, я не из интеллектуалов. Фашизму нет в них надобности. Что требуется, так это дело, а теория выводится из действия. Единственно, что требует он нас наше корпоративное государство — это достижения социальных сил истории. Понимаешь? Это я говорю тебе. Я это точно знаю, Юлиана.
Тон его стал неистовым, даже молящим.
— Это старые, гнилые, руководимые золотом империи: Британская, Французская, Американская, хотя последняя — только незаконнорожденный ублюдок, а не империя в полном смысле. Все они в равной степени опираются на деньги. Души у них не было, а естественно, не было и будущего, роста не было. Да, наци — это банда головорезов, я с этим согласен. Ты же тоже думаешь? Верно же?
Она через силу улыбнулась: итальянские экзальтации засосали его — он вел машину, извергая из себя целую речь.