Наклонившись над нею, Джо взял ее за руки и посадил, поддерживая в таком положении.
— В чем дело? Ты ведешь себя как больная?
Он пытливо заглянул ей в лицо.
— Я умираю, — сказала она.
— Это просто приступ неуверенности. Она тебя все время преследует.
Сейчас найдем аптечку и дадим тебе успокоительного. Как насчет фенобарбитала? Да ты еще и голодная с утра. Все будет в порядке. Когда мы доберемся до Абендсена, тебе ничего не придется делать, только стой рядом со мной. Говорить буду я. Только улыбайся и все. Если почувствуешь, что он хочет уйти, заговори с ним, тогда он останется. Как только он тебя разглядит, я уверен, он нас впустит, особенно, если увидит это декольте на итальянском платье. Будь я на его месте, я непременно впустил бы тебя.
— Позволь мне пройти в ванную, — взмолилась Юлиана. — Меня мутит.
Пожалуйста.
Она стала вырываться из его рук.
— Мне очень нехорошо, пусти меня.
Он отпустил ее, и она бросилась в ванную, закрыв за собой дверь.
«Я могу это сделать», — подумала она.
Она щелкнула выключателем, свет ослепил ее.
Она скосила взгляд. «Я могу это найти». В аптечке, любезно предоставленной гостиницей, лежала пачка лезвий для безопасной бритвы, мыло, зубная паста. Она открыла начатую пачку: да, только одна сторона острая. Она открыла начатую пачку: да, только одна сторона острая. Она развернула новое, еще покрытое смазкой, иссиня-черное лезвие.
Из душа текла вода. Она вошла под струю — боже! — прямо в одежде. Все испорчено.
Платье прилипло к телу. Волосы распрямились.
Ужаснувшись, она споткнулась, едва не упала, пытаясь наощупь выйти из-под душа. Вода мелкими струйками текла по чулкам.
Она начала плакать.
Войдя в ванную, Джо обнаружил ее возле умывальника. Она сняла с себя промокший костюм и стояла обнаженная, одной рукой держась за раковину, склонившись над ней, как бы желая набраться сил.
— О, господи Иисусе, — воскликнула она.
Она сообразила, что он здесь.
— Не знаю даже, что делать. Костюм испорчен, это же шерсть.
Она повела рукой. Он взглянул по направлению жеста и увидел грубую промокшую одежду.
Очень спокойно — однако лицо его было перекошено — он сказал:
— Что же, тебе все равно не пришлось бы это надевать.
Белым мохнатым гостиничным полотенцем он вытер ее и повел из ванной назад в комнату.
— Надень на себя белье, надень что-нибудь. Я велю парикмахерше подняться прямо сюда. Она обязана, как говорится в проспекте отеля.
Он снова подошел к телефону и набрал номер.
— Какие пилюли ты мне предлагал? — спросила она, когда он закончил.
— Я и забыл. Сейчас позвоню и аптечный киоск. Нет, подожди, у меня что-то есть. Нембутал или какая-то другая дрянь.