— Это исключено, полковник.
— Но это возможно. Не стоит ли вам еще раз продумать и проверить?
— Нет, полковник, это два совершенно различных происшествия, — решительно ответила Синтия.
Было ясно, что ближайшее окружение генерала уже собиралось для выработки линии поведения и какой-то умник выдвинул эту идею как вероятную, желательную или официальную, а именно: жалкая кучка новобранцев на базе гоняется за бедными, ничего не подозревающими женщинами-военнослужащими.
— Все это липа, полковник, — сказал я.
Он пожал плечами и обратился ко мне:
— У вас есть подозреваемые?
— Нет, сэр.
— А какие-нибудь зацепки?
— Пока тоже нет.
— Но у вас должна быть какая-нибудь версия, мистер Бреннер?
— Да, но это только версии. И вы им не поверите.
Очевидно, недовольный моим ответом, Фаулер подался вперед:
— Я не хочу верить, что изнасилована и убита женщина-офицер, а преступник на свободе. Остальное меня не волнует.
Поспорим? Но сказал другое:
— Я слышал, что генерал хочет отстранить меня и мисс Санхилл от расследования этого дела.
— Думаю, что это была его первоначальная реакция. Но он поговорил с некоторыми людьми в Вашингтоне и теперь изменил свое мнение. Поэтому он и хотел встретиться с вами и мисс Санхилл.
— Чтобы дать рекомендации? Понимаю.
— Может быть... Если вы, конечно, не захотите самоустраниться. Если да, то это никак не скажется на вашей карьере. Напротив, вам будет объявлена благодарность за активное начало расследования и обоим предоставлен тридцатидневный административный отпуск, начиная с сегодняшнего дня. В этом случае особой причины для встречи с генералом нет и вы можете быть свободны.
В общем, неплохая предложена сделка, и чтобы не думать о ней, я сказал:
— Мой непосредственный начальник полковник Хеллман поручил мне и мисс Санхилл расследовать это происшествие. Мы приняли задание. Вопрос закрыт, полковник.
Фаулер кивнул. Откровенно говоря, я еще не подобрал к нему ключ. За строгой внешностью адъютанта скрывался, очевидно, ловкий карьерист. Он должен держаться за свою должность, которая по всем воинским стандартам была поганой. Но человеку никогда не стать генералом, если он не пообтерся в ближайшем генеральском окружении. Судя по всему, полковнику Фаулеру оставалось сделать тройной прыжок до первой Серебряной звезды.
Фаулер задумался, в комнате воцарилась тишина. Сказав свое слово, я вынужден был ждать ответа. У старших офицеров есть пренеприятная привычка погружаться в долгое молчание. Неопытный младший офицер решает заполнить паузу каким-нибудь замечанием и получает ледяной взгляд, а то и выговор. Это как обманный маневр в футболе или войне. Я мало знаком с полковником Фаулером, но мне хорошо известен такой тип офицеров. Он явно испытывал мои нервы и решимость — для того, может быть, чтобы понять, с кем имеет дело — с дурачком-энтузиастом или такой же продувной бестией, как и сам. Надо отдать должное Синтии: она тоже благоразумно молчала.