Анна разглядывала ярких, как попугаи, дам, выглядящих так беззаботно и самоуверенно.
— Они никогда не захотят иметь дело с такими, как я.
Стефен взмахнул льняной салфеткой:
— Поживем — увидим…
— Никогда, — повторила Анна. — Но я, признаться, этого и не ждала…
— Они не лучше тебя.
— Они — совершенство…
Стефен был преисполнен собственным достоинством, его накрахмаленная, снежной белизны грудь из льна сияла, как и у других джентльменов, но он был боксером, а не джентльменом, точно так же, как и она — со своими огрубевшими от работы руками, с испоганенным прошлым — не была дамой.
— Одно несомненно — ты самая красивая из всех присутствующих дам, — заметил Стефен, изучая внимательно меню. — Как ты думаешь, шампанское было бы в самый раз? Ведь не каждый день мы с тобой женимся.
— Ах, это же не настоящий брак, — поспешно возразила Анна. — Так что нет нужды что-нибудь праздновать. Вы сами сказали мне, что это только до Нью-Йорка.
Стефен опустил карту, его глаза смеялись.
— Сказал, ну и что?
— То, что мы сделали, — просто деловое соглашение, — настаивала Анна. — Это брак в силу обстоятельств, и больше ничего.
— Больше ничего? — спросил Стефен, смотря на нее с теплотой и обожанием.
У Анны сжалось сердце.
— Я обязана вам спасением жизни, спасением от капитана… Конечно, я в безмерном долгу перед вами, но…
Стефен замотал головой, прося ее замолчать:
— Забудь, что ты передо мной в долгу. Сейчас самое время порадоваться обеду.
— Но вы должны понять…
— Ладно, хватит, — отрезал он. — Не беспокойся. Анна уставилась на свою тарелку. Ее неведение о намерениях Стефена заставило почувствовать себя сразу ужасно плохо. После нескольких лет ошибок она мечтала о достойной уважения жизни, жизни в целомудренном одиночестве. Но сейчас поняла, что оказалась во власти Стефена на целые две недели и что он с легкостью может ее превратить в ничто.
Но прежде чем Анна смогла продолжить свои размышления, подали суп в сопровождении блюд с жареной телятиной и беконом, тушеной бараниной в соусе с каперсами, французской фасолью и картофельным пюре. Анна ела умеренно, смакую каждый кусок, думая о конфузе, который может с ней произойти, если она снова перекормит свое оголодавшее тело. Когда подали масляный пудинг и торты с вареньем, она была так сыта, что сладости могла только разглядывать.
Когда начали пить кофе, Стефен оглядел салон.
— Ты сможешь среди дам найти покупателей для своих кружев.
Анна опустила кофейную чашку со стуком:
— Среди этих леди?!
— А почему бы нет?
— Помилуй Бог! Да они же меня презирают!
— Не имеет никакого значения, что они думаю о тебе. Главное — чтобы они захотели покупать у тебя кружева.