— Да, но это стоит двадцать долларов.
Глаза миссис Чарльз округлились.
— Это несерьезно… Вы шутите!
Анна и глазом не моргнула.
— Говорю совершенно серьезно, — сказала она. — Эта сумочка очень тонкой работы.
— Представляете ли вы себе, почем такого рода вещи идут в нью-йоркских магазинах?
— Боюсь, что не представляю, — ответила Анна, копируя тон миссис Чарльз. — Но узнаю непременно.
Миссис Чарльз не сделала больше ни единого замечания, лишь негодующе пожала плечами, подтвердив тем самым победу Анны. Нырнув в свой ридикюль, дама достала визитную карточку, похожую на карточку миссис Смит-Хэмптон, и бросила ее на столик.
— Время от времени я буду проверять вашу работу…
— Это ни к чему, миссис Чарльз. Я поняла, что вы хотите.
— Дорогая моя миссис Флин, уж если я решила платить навязанную плату в двадцать долларов за сумочку для оперы, я считаю, что могу наблюдать за ее созданием.
Но тут Анна была непреклонной.
— Я буду делать ее согласно вашему желанию, — пояснила она. — Но не буду ничего менять по ходу работы. Когда я закончу, вы ее не обязаны брать. Если она вам не понравится, я продам ее кому-нибудь еще.
Миссис Чарльз дернула подбородком и пригвоздила Анну ледяным взглядом.
— Ладно! А вы очень дерзкая! До мозга костей ирландка!
Анна вспыхнула.
— Я не хотела, чтобы вы это восприняли за неуважение. Говорю это единственно потому, что я должна сделать свою работу так, как я ее представляю.
Миссис Чарльз, наконец, сдалась:
— Ну, хорошо, ладно, надеюсь увидеть сумочку через два дня. — Шурша шелком, она поднялась и покинула будуар.
Анна откинулась — она таки сделала это! Она продала первую сумочку, причем полностью на своих условиях.
Только тут Анна заметила, что в салоне тихо. Каждая из присутствующих женщин следила за схваткой. Они ловили каждое слово. Миссис Смит-Хэмптон поймала взгляд Анны и улыбнулась ей.
В течение следующего часа несколько дам проконсультировались у Анны насчет предложений о починке кружев. Они хвалили ее за работу, сделанную для миссис Смит-Хэмптон, и каждая оставила визитную карточку.
Анна украдкой просматривала адреса и разочаровывалась. Пятая авеню, Бродвей, Пятнадцатая авеню… — не звучали так приятно, как Греймерси-парк.
Около шести дамы потянулись к двери щебечущими группками. Анна сидела тихо, боясь расплескать свое счастье. Признание пришло как результат ее трудов, а не простого везения.
Напевая про себя песенку, она собрала свое имущество. Анна надеялась застать Стефена в каюте. Он должен порадоваться ее успеху. Она была уверена в этом.
Войдя в каюту, Анна увидела, что лампы не зажжены. Стефен лежал на софе — без воротничка, рубашка расстегнута. Анна подумала, что он спит, но он поднял руку в унылом приветствии: