Кобург, небольшой прелестный городок, расположенный почти в самом центре Германии, утопал в зелени. Кроны столетних деревьев, переплетаясь широкими, разлапистыми ветвями, превращали его в прохладную, тенистую беседку, в глубине которой прятались по-немецки добротные особняки. В одном из таких особняков и поселилось семейство Либерманов.
Как и подобало приличному немецкому городу, Кобург был насквозь пронизан несокрушимым бюргеровским спокойствием, что вызывало в Левиной душе, привыкшей к разгульному шуму московских улиц, глухую неприязнь как к ни в чем не повинному Кобургу в отдельности, так и ко всей Германии в целом. Язык давался с трудом, а громкая немецкая речь, даже через пять лет проживания здесь, заставляла вздрагивать, будоража генную память.
Во время Отечественной их семья сильно пострадала, но тем не менее, когда пришло время выбирать новую родину, Либерманы дружно указали в сторону Германии. Во-первых, как настоящие евреи, они и в мыслях не могли допустить переезда в Израиль, ну а во-вторых, опять-таки как истинные дети своего народа, справедливо рассудили: кто нам жизнь загубил, тот пусть теперь сам мучается.
Поначалу Лева надеялся, что со временем сможет смириться и с немцами, и с их образом жизни, но… годы уходили, а он по-прежнему не мог найти себе места в этой чужой, неприветливой стране. Искусствоведом Лева был лишь благодаря записи в дипломе, без практики никуда не брали, как, впрочем, и с практикой — безработных и своих хватало, а ни к чему другому его организм приспособлен не был.
В конце концов он принял разумное решение: не забивать себе голову всякими глупостями, а вести светский образ жизни, то есть чтение, спорт, театры. Единственное, что беспрестанно отравляло и без того гнусное существование сибарита в изгнании, так это настойчивое любопытство трудящихся немцев, чем же он все-таки там занимается, как, собственно, зарабатывает на хлеб насущный?
Поначалу на вопрос о работе бывший советский гражданин весело отшучивался, мол, все деньги уже заработал и теперь на заслуженном отдыхе. Получив такой ответ, многие принимали его за издевательство, другие за слабоумие, а третьи со словами «вечно мы должны жидов кормить» начинали подсчитывать, сколько же у него может быть денег.
Наконец, устав от сплетен и пересудов, Лева заявил, что он вот уже несколько лет работает над созданием наиподробнейшей монографии о Древнем Египте. Тому, слава богу, насчитывалось тридцать веков и посему ближайшие сто лет можно было спокойно писать одно только вступление.