– Откуда синяк? – Радости как ни бывало. Синяк вступал в противоречие с моим предыдущим ответом.
– Помнишь, как мы с Шефом поцапались перед отпуском? (Осторожный кивок). Синяк еще с тех пор.
На Янино личико вернулась радость. Хорошо, думала она, когда и деньги и синяки остаются в семье.
– Прилетай, – сказала она, – в три часа Ларсон будет читать лекцию на тему "Ростки алеф-измерения или куда делись шефовы пилюли от насморка ".
– Есть вариант, что виновато алеф-измерение?
– В этом заключена главная интрига. Прилетай.
– Хотел выспаться до завтра…
– Вот на лекции и выспишься.
Стерев Яну, экран превратился в серое зеркало. Я посмотрелся: синяк, хоть и не синий, но вполне различимый.
После душа я перемерил все темные очки, что сумел найти в доме. Синяк под глазом смогла скрыть только плавательная маска. Если прийти в Редакцию в маске, то скажут, что я опасаюсь разделить судьбу Нимеша, хлебнувшего с Виттенгером и воды и горя. Но услышать, что «Ильинский опять пропускает с правой», мне тоже не хотелось. В Татьяниных вещах (салфетка не была ею завизирована, следовательно, все имущество снова общее) я нашел какой-то тональный крем. В искусственном свете он показался мне бледно-телесным.
Охранник на проходной ничего не сказал, потому что освещение на проходной было искусственным.
– Ой, Федр, привет, а мы так ждали, так ждали… – завосклицала Яна, как бы подавая пример стоявшему позади нее Шефу. Шеф сморщил щеки. Впрочем, он всегда так улыбается.
– С возвращением в нашу… эээ… обитель, – сказал Шеф, не двигаясь с места. – Мы их накажем, – добавил он, указывая на замазанный синяк.
– Кровью смоют, – пригрозил я.
Яна взяла меня за руку, подвела к окну и попросила наклониться. Я наклонился и подул на отросший ежик, не так давно пришедший на смену более светлому хвостику с ленточкой.
– Перестань, щекотно… – Отстранившись, она принялась осматривать синяки. – Постой здесь, я другой принесу, – сказала она и на две минуты исчезла. Вернулась с бежевой баночкой. На этикетке красотка целлулоидной красоты томно улыбалась и тянула толстые губы.
– Ты этим пользуешься?! – Я удивился полному несходству Яны и смуглянки с банки.
– Из вещьдоков осталось. Помнишь процесс Липски против Липски?
– Адюльтер с отягчающими?
– Ага… стой, лепрозорец, не дергайся…
– Холодный!
– В холодильнике хранили. Но все же лучше, чем крем для обуви…
– Да, но благоухал-то он что твой ланком!
– Для итальянской обуви. Там же наверняка было написано, или ты по-итальянски не читаешь?
– Уно моменто, секонда пентата и это… терца с перцем.
– Не крутись, полиглот…