Яна тут же посмотрела меня. Я ушел в глухую оборону:
– Режьте, пытайте, но в таблице я ничего не трогал.
– Не о тебе речь, – пренебрежительно отмахнулся Шеф, – я полагаю, что тебе прислали, если так можно выразиться, не оригинал. Яна, ты поняла задание?
– Нет, но постараюсь.
– Отлично! Я же займусь Мак-Маггом и Виттенгером.
– Босс, – я снова поднял руку, – вы не объясните, почему вы решили…
– Нет, – отрезал Шеф. – Всему свое время. Свободны!
За двумя днями напряженного безделья последовали три дня бестолкового труда. Яна мучилась с таблицей. Все программные методы поиска исправлений она перепробовала. Нашла две опечатки в названиях Секторов, и одну – в координатах: какой-то из детекторов попал в корону Бетельгейзе. «Или наука так далеко шагнула», – оговорилась она, исправляя опечатку в копии, но оставляя нетронутым оригинал. Отбросив программные методы, Яна перешла к визуальным. Она вывела таблицу на большой экран в лаборатории Ларсона и принялась разглядывать ее под разными углами и с разных расстояний.
Некоторое время Ларсон с недоумением поглядывал, как Яна то приближается к экрану вплотную, то, пятясь, отходит в самый дальний угол лаборатории. Он раздумывал, стоит ли ее предупредить, что пятясь задом она когда-нибудь…
– Не запнись!
С предупреждением он опоздал. Яна запнулась о кабель и упала ко мне на руки, потому что я только что вошел в лабораторию.
Ощутив себя в неизвестно чьих объятиях, Яна взвизгнула. Готов поспорить, она подумала на сапиенсов.
– Тише ты, сапиенсы услышат, – сказал я, не разжимая объятий.
– Пусти… – она ловко вывернулась и убежала под защиту Ларсона.
– Ну и реакция у тебя! – одобрительно покачал он головой.
– А за что меня здесь держат! Впрочем, это только на женщин – сам не знаю, почему. Если бы запнулся ты, то, боюсь, я бы не успел…
– Яна, вот то, что ты сейчас делала, – утратив интерес ко мне, обратился Ларсон к девушке, – это… прости конечно… это как называется?
– До того как Ильинский меня схватил, я пыталась найти в таблице какой-нибудь диссонанс, какую-либо деталь, выпадающую из общей картины – эстетическое несовершенство, если можно так выразиться.
– Хью, – говорю я, – дай угольник, я углы промерю.
– Уже промерила, – подала голос Яна. – все прямые. Тут, Федр, не угольник нужен, я внутреннее чувство гармонии. Можешь не волноваться, у тебя его нет. Чувство гармонии мне подсказывает, например, что одна из строк слишком широка. Посмотрите, клеточки с координатами заполнены по-разному – где-то координат больше, где-то меньше. Однако лишь в строке номер девятнадцать в клетке с координатами достаточно свободного места, чтобы поместить туда координаты еще одного детектора. И в соседней клетке с датами тоже есть внизу свободное место. Размеры клеток в остальных строках указывают на то, что составитель таблицы явно стремился сделать их максимально узкими, чтобы, например, сэкономить место. Тот, кто фальсифицировал таблицу, об этом не догадался. Он изъял один детектор, но забыл сузить строку. И это пустое место нарушает теперь предустановленную создателем таблицы гармонию. Согласны?