Следующим утром мы снова были у Андрея. Он выглядел серьезным и сосредоточенным.
– Что-то не так? – спросил я.
– Нет, все нормально, – ответил Андрей. – Странно, конечно.
– Что странно?
– Странно, что я не верю, – ответил он и как-то грустно улыбнулся. – Все еще не верю.
– В книги? – удивился я. – В то, что мы рассказываем?
– В то, что это реальность. Вот... – Андрей развернул перед нами огромный лист с таблицей, испещренной пометками. – Видите, в этой графе события – то, что с вами происходило. А вот в этой – возможные научные объяснения этого. Самые разные – от информационной теории поля до диссоциативного расстройства и онейроида. Но среди этих объяснений нет ни одного со словом «реальность». Странно, правда?
Данила отшутился:
– Ничего странного. Из нас троих только Анхель ни в чем не сомневается. У тебя, Андрей, хоть объяснения есть!
Я испытал чувство, которое сложно описать словами. Что-то сродни отчаянию или бессилию.
– Но такое количество людей, – еле слышно прошептал я. – Они ведь все...
– И еще десяток объяснений, – с искренним сожалением ответил Андрей. – Взаимная индукция, внушение, конфабуляции на фоне реактивного состояния, массовая галлюцинация... Вот...
Он показал в последнюю графу своей таблицы.
– Данила... – я растерянно посмотрел на своего друга, словно ожидая от него какой-то реакции, сам не понимая какой.
Он пожал плечами и отвел глаза.
– В конце концов, это же не меняет сути, – сказал Данила. – Я верю в то, что мы делаем, а не в то, что с нами происходит. Даже если мы спим или галлюцинируем. Какая разница? Вот ты, Андрей, ты помогаешь людям, которые больны шизофренией. То, что с ними происходит, ты классифицируешь как безумие. Но ты же не споришь с ними. Ты просто пытаешься им помочь, «допуская», что они правы. Это как некая презумпция, насколько я понимаю. Без этого у тебя ничего не получилось бы.
– Да, – согласился Андрей. – Человек страдает и нуждается в помощи. Какая разница, насколько достоверны его рассказы? В психиатрии есть теории, которые утверждают, что сумасшедший – не сумасшедший, а особенный человек, который воспринимает реальность, недоступную обычному сознанию. Пытаясь объяснить ее «нормальной» частью своего сознания, он сталкивается с парадоксами и переживает душевное страдание. Хорошая теория. Но как ее использовать для лечения?.. Никак.
– Но ты же не считаешь нас, – я посмотрел на Данилу, – меня сумасшедшим...
– Нет, ни тебя, Анхель, ни Данилу. Честное слово! Просто я не могу относиться к вашим историям как к факту реальности. Моя картина мира не позволяет. Моя «точка сборки». И еще мои знания. Ведь я понимаю, сколь безграничны возможности нашего мозга. Он никогда не перестанет нас удивлять. Впрочем, как и морочить нам голову.