– За то, что вы делаете, – ответила Катя, и в глазах ее зажегся лучик надежды.
– Господи, да что мы такого делаем? – Данила смутился.
Катя замолчала, опустила глаза. И я понял – она вспоминает Илью. Она живет им, живет с ним. Ей одиноко и временами, наверное, очень больно.
– Я читаю ваши книги и не чувствую себя одинокой. Понимаете?.. – Катя смотрела на нас своими большими голубыми, как небо, глазами и плакала слезами радости, слезами силы. – Я вижу теперь, что хотя все мы разные, но у нас одна душа на всех. Понимаете?.. Одна на всех. Общая.
Вы написали, что у меня с Ильей одна душа на двоих. Это правда. Я так чувствую. Но если смотреть глубже, то ведь каждая душа с каждой другой душой связана. И даже если люди не знают друг друга, это ведь еще ничего не значит. Стоит им заговорить, просто посмотреть друг другу в глаза без страха – и эта связь, она чувствуется.
И вот я читаю ваши книги и словно смотрю этим людям в глаза. От этого тепло на душе и появляются силы. Я теперь хочу жить. Еще до смерти Ильи не хотела, а теперь хочу. Все это благодаря вам. А еще я познакомилась с Максимом и Аней. Посмотрела им в глаза и словно узнала, как будто видела их, пока читала «Учителя танцев».
От переполнивших меня в эту минуту чувств – нежности, сочувствия, заботы – я словно потерялся. Я не мог сказать ни единого слова, только что-то мычал и улыбался, наверное, как какой-то дурак.
Катя схватила нас с Данилой за руки и повела в гримерку к Максиму и Ане. Их радость трудно описать словами. Они были ошарашены нашим появлением. И счастливы, очень счастливы, и мы были счастливы.
Максим узнал Андрея, он помнил его голос. И долго благодарил его за те слова, в том ночном эфире на радио. Аня буквально повисла у Данилы на шее и все время что-то говорила, говорила, смеялась, плакала и снова говорила.
Я уже плохо понимал, что происходит. Что мы делаем, куда идем. А мы куда-то все вместе пошли. Я был как в забытьи, словно растворился в этих отношениях между всеми нами – мной, Данилой, Катей, Андреем, Максимом, Аней.
Никогда раньше я не понимал этого странного русского слова – «братание». Но теперь, кажется, понял. «Братание» – это когда радость одна на всех. Не просто общая, а одна. Когда все как один. Общая душа. Одна.
Мы были в гостях у Максима и Ани. Все о чем-то разговаривали, шутили, смеялись. Подробностей я почти не помню. Помню только, как Максим говорил Андрею:
– Знаете, что я тогда понял? Ведь дело даже не в том, что страдания не существует, что оно – иллюзия. Будда просветлился не от этой истины. Он увидел счастье. Это было мигом его просветления. Счастье, которое он называл Нирваной. Нужно не просто отречься от страдания – нужно принять счастье. Поверить в то, что оно есть. И есть уже сейчас, уже в этот момент бытия. Миллионы, миллиарды людей мечтают о счастье. Но ведь по-настоящему они в него не верят. Они думают о нем, как о вечно удаляющемся горизонте, или как о небе, которое всегда недостижимо высоко над головой. Но горизонт здесь – под ногами, а небо – вот оно, начинается от земли.