У тетушек имелись две страсти: сад и акварель. Задолго до окончания морозов они уставляли все подоконники горшочками с рассадой. Когда бы Рори ни предлагал им свою помощь, ему неизменно поручали перекопку почвы, прополку или обрезку, а потом тетушки с большим удовольствием переделывали все заново. Наконец Рори понял их намеки и предоставил старушек самим себе. После начала снегопадов они все еще ухаживали за капустой и некоторыми травами.
Все остальное время они посвящали рисованию и могли заниматься им целые дни напролет, сидя в плетеных креслах под вязом в летнее время или за рабочим столом в комнате у растопленной печки. Иногда они обе трудились над одним и тем же рисунком, иногда предпочитали разные сюжеты. Каждый рисунок отличался тщательностью прорисовки деталей с точки зрения ботаники. Рори понятия не имел, куда девались законченные работы. Ему не раз приходилось бывать у тетушек в комнатах, чтобы закрепить водопроводный кран или прочистить сливную трубу, но нигде не было видно ни одного рисунка. Не замечал он и посетителей, которые могли бы унести с собой произведения тетушек. Куда они могли деваться? Иногда Рори приходила в голову мысль, что он только воображает, как и в случае с Брэндоном Коулом, тетушек за рисованием, а на самом деле они просто часами сидят рядышком и проводят время за тихими разговорами.
Сам дом и его обитатели представляли огромный простор для игры воображения. Как-то раз Энни сказала ему, что нет такого понятия, как фантастика. «Если ты можешь себе что-то вообразить, — говорила она, — значит, это происходит на самом деле». Рори удивлялся, но не беспокоился. Каждый из обитателей дома был личностью. Конечно, каждый из них обладал своеобразным характером, который нечасто можно было встретить в повседневной жизни, но в них не было ничего такого, чего нельзя было бы объяснить.
Совсем иначе дело обстояло с Мэйдой и Зией, соседскими девчонками-подростками, которые утверждали, что живут в ветвях старого вяза, стоящего на заднем дворе.
Керри Мэдан, едва волоча ноги, свернула на Стэнтон-стрит. Кожаные подошвы ее ботинок шаркали по тротуару, рюкзак все сильнее давил на спину, а чемодан с каждым мгновением становился тяжелее. По сравнению с шумной Ли-стрит здесь было намного спокойнее, но тишина не принесла облегчения. Под огромными раскидистыми дубами Керри почувствовала нечто вроде приступа клаустрофобии. Высокие густые кроны почти полностью скрывали небо над головой. Глубокие тени на стенах высоких домов, кустарник вдоль террас и толстые ограды стирали ощущение времени. И вот уже не тихий, спокойный вечер на Стэнтон-стрит, а глубокая ночь, время, когда можно встретить кого угодно и что угодно, когда в каждой тени может таиться опасность.