– О дядюшка! – сказала она, обливаясь слезами умиления. – Как чувствительна ваша душа, и как чутко отвечает ей душа бедной девушки! Негодяй с жестоким удовольствием созерцал, как сама невинность изливает нежные выражения своей благодарности на его сердце, огрубленное пороком, которое способно трепетать лишь от похоти под действием невинных восторгов целомудрия и добродетели, обливающейся слезами. Одно незначительное обстоятельство, которое мы не можем не упомянуть, дабы наши читатели лучше поняли характер этого человека, непременно разоблачило бы Сен-Флорана в глазах его племянницы, если бы она была менее доверчивой и посмотрела на дядю более философским взглядом, однако, увы, кроткая и мягкая добродетель всегда далека от того, чтобы разглядеть порок. Когда Жюстина встала из-за стола, ей понадобилось зайти в туалетную комнату. Она вошла туда, даже не обратив вначале внимания на то, что Сен-Флоран последовал за ней и вошел в соседнюю кабину, откуда, если встать на стульчик, как это сделал её спутник, было прекрасно видно все, что происходит в том месте, где расположилась Жюстина, которая, ни о чем не подозревая, предложила вороватым взглядам распутника все, что может предложить в таком уединенном месте человек, зашедший туда по нужде. Таким образом самые прекрасные ягодицы в мире во второй раз предстали глазам Сен-Флорана, который возбудился окончательно, и в его голове созрел четкий план покушения на невинность и целомудрие бедного создания. Жюстину, очевидно, что-то насторожило, она поспешно вернулась в комнату и не замедлила высказать некоторое удивление. Сен-Флоран без труда оправдался, несколько ласковых слов восстановили доверие, и они отправились в дорогу. Было около четырех часов вечера. Не считая этого незначительного события, Сен-Флоран ещё ничем не выдал себя: то же благородство, та же сдержанность и учтивость; будь он отцом Жюстины, она не чувствовала бы себя спокойнее, и все её подозрения рассеялись без следа. Наша сирота не знала, что именно так обычно бывает в моменты приближающейся опасности. Скоро ночные тени начали наполнять лес тем религиозным или мистическим ужасом, который одновременно порождает страх в робких душах и преступные мысли в жестоких сердцах. Наши путники шли только по глухим тропам, Жюстина шагала впереди, и вот она обернулась, чтобы спросить Сен-Флорана, не заблудились ли они и не пора ли уже добраться до места. В это время возбуждение развратника достигло апогея, его неистовые страсти прорвали все заграждения… Наступила ночь. Лесная тишина, темнота, окружавшая их – все пробуждало в нем преступные желания, все говорило о том, что наконец-то он сможет удовлетворить их. Сластолюбец подогревал себя руками и воскрешал в своем похотливом воображении прелести этого очаровательного ребенка, которые помог ему увидеть случай. Он не мог больше сдерживать себя.