– О чем вы обе разговаривали? – спросил я.
– О, про всякие вещи. Твой вопрос, почему она тут работает, меня заинтриговал. Поэтому я ее спросила.
– И что?
– Она торчит тут, потому что у нее нет дома. Читай «места», «территории» – можешь вложить в это любой смысл, который тебе понравится. Из того, что я могла из нее выудить, ее дом был разрушен. Тут рядом осуществляется проект по очистке джунглей, и то, что когда-то было ее домом, теперь стало голой землей.
– Она не могла переехать? Найти новое место? Тут же остались миллионы квадратных километров джунглей. Большая часть планеты до сих пор – девственная земля.
– Нет, переехать она не могла, не мог ее клан, племя, род, группа, расширенная семья – черт знает, как это на самом деле назвать. Как только такая семья теряет свою территорию, на которой живет и кормится, у нее больше нет жизни. Исключительная территориальность, привязка к одному традиционному месту, которое передается из поколения в поколение. Большая часть таких вот потерянных существ работает в городе. Однако не долго. Они вымирают очень быстро.
– Ты все это вытянула из нее?
– Нет, она-то как раз рассказывала неохотно. Я слышала про эту проблему. Для колоний она – больное место.
Она снова подошла к кровати и села.
– Странное дело. Она очень чувствительна... восприимчива. Она спросила меня, близко ли те люди, которые за нами гонятся.
– Что? – та мысль, что животное могло так точно разгадать все происшедшее, наполнила меня странным чувством.
Я сел в ампирное кресло.
– Как это у нее получилось?
– Она сказала, что мы пахнем страхом.
Самое странное, что Чита была права. В основе всех действий, предпринимаемых человеком во имя спасения, лежит неприкрытый страх, это базовый компонент механизма.
– Она думает, что они близко?
– Она сказала, что пока нет.
– Ободряет.
– Я устала. Мне кажется, мне самое лучшее сейчас – пойти и освежиться.
Она встала, взяла свой рюкзак и пошла к ванной.
Прежде чем она подошла к двери, я сказал:
– Кстати... я так и не удосужился поблагодарить тебя... за тот, пришедшийся очень вовремя, потрясающий выстрел. Где ты, черт возьми, припрятала эту пушку?
– Я никогда не скажу, – ответила она хитро через плечо. – Я это сделала ради того, что мы пережили в добрые старые времена.
Она вошла в ванную и закрыла дверь.
Я просигналил Сэму.
– Чего тебе?
– Кое-что, что сказал Уилкс. Он сказал множество странных вещей. Но там было что-то насчет историй и слухов. Слухов про меня и, как я понимаю, про тебя тоже, которые гуляют по людям.
– Слухи?
– Сплетни. Не знаю. Как тебе это кажется?