Когда я пронес ее по полицейскому участку, я все время думал, сколько времени у меня осталось. У меня было такое ощущение, что все очень скоро начнут приходить в себя. Я не забивал себе голову размышлениями над тем, что могло вызвать такое странное явление, поскольку я мог назвать сразу несколько методов для выполнения такого плана, но меня впечатлили интенсивность и масштаб эффекта. Попозже – если это время для меня вообще наступит – я напишу торжественное благодарственное письмо на красивой бумаге и подумаю, кому его послать.
Я добрался до гаража, прошел сквозь маленькую боковую дверцу, думая о том, как странно, что никто не зашел внутрь, удивляясь тому, что же такое могло тут произойти – например, полицейские, которые могли возвращаться с патрулирования, возвращаться с обеда, и все такое прочее. Я приотворил дверь и выглянул на стоянку. Двое крепких, как сталь, констеблей развалились в своей патрульной машине неподалеку, их загипнотизированные пушки целились в никуда. Теперь я действительно находился под глубоким впечатлением от случившегося. Даже более того, когда снаружи я нашел еще одного полицейского, который въезжал на стоянку, когда эффект парализовал всех – или он тоже поддался влиянию парализатора, либо у него была привычка сворачивать свою машину вокруг пожарного крана, когда он ставил ее на стоянку.
Это напомнило мне, что нам немедленно нужен был транспорт. Украсть милицейскую машину? Невозможно. Нет времени, чтобы дезактивировать отпечатки пальцев полицейских, которые их водят, или выключить наводящий маяк. Кроме того, они бы прекрасно знали, на какой машине я сбежал, вплоть до серийного номера. Потом на миг я забыл про эту проблему, обалдев от того факта, что пешеходы на противоположной стороне улицы тоже поддались парализующему фактору. Трое лежали и на нашей стороне улицы. Нечего сказать, здорово. Я бросился в боковой проход, параллельно улице позади участка.
Дарла вряд ли весила больше шестидесяти килограмм на планете с обычной силой тяжести, но на Голиафе она была обузой. Ее рюкзак – тоже не мелочь. Я нашел проход между двумя домами, положил Дарлу и прислонил ее к стене. Я крепко похлестал ее по щекам несколько раз, аккуратно переходя болевой барьер, потом потряс ее изо всех своих сил. Щеки ее раскраснелись, как зимняя заря, глаза затрепетали, и она вздохнула, но все еще никак не могла прийти в себя и спала на ногах. Ну что же, настало время снова идти. Я подхватил ее на плечо, взвалил на другое рюкзак и стоял там, думая, куда же мне идти. Потом я почувствовал позади себя движение и резко развернулся, чуть не упав.