* * *
Наталия потратила полдня, чтобы объехать в райцентре все комбинаты бытового обслуживания и ателье. Она показывала юбку с блузкой и пыталась определить, кто же их сшил. Одна закройщица, одиноко пьющая чай в полупустой пошивочной мастерской, предположила, что это театральный костюм, взятый в городе напрокат…
«И как же это я раньше-то не догадалась?»
Она сунула руку в карман, чтобы достать сигареты, и вдруг нащупала конверт. Это было письмо от Логинова, о котором она забыла… Как же она могла о нем забыть?!
«Наташа, я скучаю по тебе, но вырваться пока не могу. Через пару дней освобожусь. Но и это не точно. Хорошо, что я хотя бы знаю теперь, в какой именно Вязовке ты находишься. Я все передал Ведерникову и Селезневу, как ты просила. До встречи. Целую тебя нежно, твой прокурор Логинов». В мыслях и мечтах о Логинове она домчалась по расчищенной от снега трассе до города и принялась звонить из первого же телефона-автомата Сапрыкину — Сережа, это я… Только не говори ничего Логинову. Я здесь. Мне нужна твоя помощь…
Ты знаешь адреса, где можно взять напрокат театральный костюм?
— По-моему, адрес только один — угол Мичурина и Рахова. Можно еще взять костюмы непосредственно в театре… А что случилось?
— Пока не могу сказать. Спасибо. Обещай, что ничего не скажешь Логинову.
— Как скажешь…
Но пункт проката на углу Мичурина и Рахова оказался закрыт на обед. Чтобы не тратить впустую время, она съездила в два театра: драмы и оперы и балета. Все без толку, никто из костюмерш такие костюмы раньше не видел и уж тем более не шил. Кроме того, ткань, из которой была сшита юбка, оказалась вообще неизвестной. И ни в один из магазинов города за последние десять лет не поступала. Сложно было определить и время, когда она была сшита.
Наталия вернулась в пункт проката. Пожилая женщина, похожая на клоунессу (настолько нелепо и густо были набелены и нарумянены ее щеки, подведены глаза и накрашены ресницы), улыбнулась ей, показывая прекрасные искусственные зубы, и спросила:
— Вам костюм?
Наталия без особой надежды достала пакет с вещами и вывалила их прямо на стол:
— Мне нужна ваша помощь. Вам не знакомы эти вещи?
— Знакомы, конечно. Это же итальянский народный женский костюм. К этому еще полагается бархатная узорчатая жилетка, но, к сожалению, их сильно побило молью.
— То есть вы хотите сказать, что у вас были эти костюмы?
— И были, и есть. Часть я отдала напрокат, до марта, а остальные восемь висят… Я даже могу их вам показать.
Наталия, не веря услышанному, прошла за «клоунессой» в большую с высоченным потолком комнату, даже зал, в котором тесными рядами стояли кронштейны со старыми, уже давно отжившими свой век театральными костюмами. Потрепанные бархатные камзолы с сорочками из ацетатного шелка и пышными кружевными манжетами, атласные выцветшие от времени тяжелые платья, пачки из английской сетки с привязанными к вешалкам почерневшими от грязи, но когда-то розовыми пуантами на атласных ленточках… И восемь красных широких юбок с оборками, белые шелковые блузки…