— Вы видите это?
— Да, Аладдин. Мы видим… нечто, но не можем понять, что там такое? Как вы думаете, что это?
— Я… не… знаю!
Дэвид Александер пристально всматривался в часть звездной сферы, покрытой таинственными словами. Ему показалось, что от сферы отделился кусок и несется прямо на него. Каждая звезда теперь напоминала крошечную грань отшлифованного драгоценного камня. Или экран какого-то прибора.
Откуда взялась подобная иллюзия? Происходит ли все это в действительности или у Дэвида разыгралось воображение?
Доктор Александер изо всех сил замигал. Пот градом струился у него по лицу, щекотал ноздри и жег глаза. Дэвиду ужасно хотелось стереть пот с лица. Во рту пересохло. Он смотрел на выстроившиеся по порядку крошечные прямоугольные экраны. Всего было пятьдесят рядов по пятьдесят прямоугольников в каждом… Почему, собственно, он решил, что эти экраны крошечные? Ему ведь не с чем сравнивать. Они могли быть размером с ноготь большого пальца и находиться всего лишь в нескольких сантиметрах от Дэвида, а могли быть размером и с трехэтажный дом.
— Аладдин! Нам здесь ничего не видно! Можете рассказать, что там у вас происходит? Вы видите что-нибудь?
На подавляющем большинстве экранов было пусто. Дэвид решил, что их, должно быть, более двух тысяч. Что же касается других… Дэвид выбрал взглядом экран, светящийся красноватым светом. Он изо всех сил пытался всмотреться в изображение. Внезапно и бесшумно экран начал увеличиваться и вскоре разросся до таких размеров, что закрыл собой все остальное.
— Аладдин! — зазвенел голос в наушниках. — Аладдин, вы видите что-нибудь?
Дэвид Александер очень долго молчал.
— Да, — ответил он наконец. — Удивительные вещи!
Суббота, 5 апреля 2042 года.
Дом семьи Рэмси;
Гринсбург, Пенсильвания;
16:35 по восточному поясному времени.
— Ну, красавица, давай-ка снимем с тебя одежду для начала.
— Как, Джек… всю одежду? Это уж слишком! Как ты можешь требовать, чтобы я раздевалась на улице, где меня увидят соседи.
Нельзя сказать, что лифчик бикини и красные брюки в обтяжку полностью скрывали фигуру девушки, позволяя лишь догадываться о ее прелестях.
— Ну, Сэм, кончай ерепениться. Я хочу видеть тебя нагишом.
Джон-Чарльз Рэмси, которому больше нравилось имя Джек и которого близкие чаще так и называли, подался вперед, разглядывая девушку на экране, занимавшем почти всю стену комнаты. Девица похотливо надула губки, желая еще больше распалить Джека, и начала медленно расстегивать молнию на брюках. Сэм растянулась на шезлонге, стоявшем во дворе дома, у бассейна. Её длинные волосы блестели на солнце, словно золотая пряжа. Покачивая бедрами, девушка сняла брюки. Джек облизнулся и начал расстегивать ширинку.