Можно было подумать, что оскорбление нанесено ему, а не ей!
– Вы обращаетесь так со всеми вашими… пациентками? – спросила Изабелла.
– Нет, не со всеми, – с подчеркнутой галантностью ответил он. – Лишь с некоторыми, и, надо признаться, они обычно бывают любезнее, чем вы. Впрочем, не будем об этом больше говорить. Как врач я остаюсь в полном вашем распоряжении, мой дружок, и помогу вам выйти из всех затруднений.
Изабелла собралась уходить.
– И все же благодарю вас, профессор, – сказала она, протянув ему руку.
– Ну, полноте, не за что, – ответил Лартуа. – Вот увидите, все обойдется.
Он нажал кнопку звонка. Вошла медицинская сестра с накрашенными губами и светлыми волосами, выбивавшимися из-под белого колпачка.
– Будьте добры, проводите даму, – обратился к ней Лартуа, – а потом зайдите, пожалуйста, прибрать.
Колючие искорки продолжали светиться в его глазах.
Едва заметная усмешка тронула губы сестры. Она молча проводила Изабеллу до дверей и покорным, вялым шагом направилась обратно к кабинету.
В тот же день госпожа де Ла Моннери, следуя привычке, установившейся у нее с самого начала лечения, прогуливалась перед заходом солнца по берегу озера Баньоль-де л'Орн. Она была в траурном платье из легкой черной шерсти с белой шелковой вставкой, дряблую шею прикрывала матовая лента, над головой она держала раскрытый зонт.
Как обычно, ее сопровождал пожилой господин в белом фланелевом костюме, в высоком стоячем воротнике, белом галстуке и в канотье из слегка пожелтевшей тонкой соломки. Пожилого господина с изысканными манерами звали Оливье Меньерэ, его считали внебрачным сыном герцога Шартрского.
Они разговаривали мало; госпожа де Ла Моннери в последнее время стала туговата на ухо, а ее спутник, застенчивый от природы, краснел каждый раз, когда она властным тоном просила повторить сказанное.
– Надеюсь, завтра еще постоит хорошая погода, – заметила госпожа де Ла Моннери.
– Да, хотя неизвестно, что предвещают эти маленькие облачка, – ответил Оливье Меньерэ, подняв трость к небу и стараясь отчетливо произносить каждое слово.
Несколько минут они шли молча. Над озером пронесся ветерок и поднял легкую рябь. Госпожа де Ла Моннери чихнула.
– Не холодно ли вам, дорогая Жюльетта? – с тревогой в голосе спросил старик.
– Да нет же, нет! Это просто цветочная пыльца. Ветер растормошил цветы на клумбах, и я вдохнула пыльцу.
Они подошли к плакучей иве – конечному пункту их ежедневной прогулки – и не сговариваясь повернули обратно.
– Сегодня вечером в казино концерт, не» хотите ли пойти? – спросил Оливье Меньерэ.