— Он не может ехать в доспехах! — запротестовала Антонина.
— Я переоденусь за минуту, — сказал Велисарий и вошел в дом.
— Можешь завернуться в ковер! — прокричал Ситтас ему вдогонку.
— Пожалуйста! Забирай эту гадость. Хоть все ковры в доме, — Ирина сладко улыбнулась Ситтасу. — А с тобой что случилось?
— Да, Ситтас, нам любопытно, — добавила Антонина, улыбаясь также сладко. — Ты врезался в стену?
— Скорее, похоже, что он врезался в целый собор, — задумчиво произнесла Ирина. — Видишь вот этот огромный синяк? И… о…
— Говорю вам, он жульничал!
— Прекрати волноваться, Антонина. Конечно, я поддержу его в этом вашем хитром плане.
Императрица посмотрела в окно залы для приема посетителей. Из него открывался великолепный вид, и еще более великолепным его делало отличное стекло, самое лучшее из существовавших в природе. Императрица могла его себе позволить. Стекло в ее окнах не давало никаких искажений и было без каких-либо вкраплений, которые обычно встречаются в стеклах.
Феодора никогда не уставала от вида из гинекея 25 Большого Дворца. Дело было не только в том, что открывалось взору, — хотя вид огромного города и великолепен. И вид, и стекло постоянно напоминали о ее собственной власти. В женской части дворца правила императрица. Эта византийская традиция возникла задолго до того, как Феодора оказалась на троне, но Феодора вложила в нее всю силу своей личности.
Здесь никто не смел возразить Феодоре. Она была единственной госпожой и начальницей не только над слугами, но и над многими службами и производствами, также располагавшимися на женской половине. Именно в гинекее ткали шелка, на которые у императорского дома имелась монополия. И эти шелка были одним из главных источников императорского богатства.
Без разрешения Феодоры даже император не мог войти в гинекей. И Феодора никогда не давала ему такого разрешения. Ей было что скрывать. Конечно, не любовников. Феодора знала: если бы она завела любовника, это рано или поздно дошло бы до Юстиниана. Но в любом случае у нее даже не появлялось искушения. Феодору не интересовали другие мужчины, кроме Юстиниана.
Нет, прятала она не любовников, а совсем других людей. В основном религиозных лидеров. Еретики-монофизиты искали, где укрыться от вновь начавшихся преследований. Они могли найти убежище в дальних тайных комнатах гинекея.
Феодора нахмурилась. Сам по себе Юстиниан был терпимым к другим религиям и течениям и знал, что его собственная императрица благосклонно относится к монофизитам, но Юстиниан все равно пытался наладить более тесные контакты с Папой в Риме. Юстиниан надеялся повторно покорить Западную Европу. Для получения одобрения Папы требовалось заплатить определенную цену — уничтожить ересь.