– Вряд ли, – спокойно ответил Ретерер. – Мы с Клайдом надумали после обеда пойти в театр.
– Ну и глупо, – вставила Гортензия Бригс главным образом для того, чтобы привлечь к себе внимание, центром которого до сих пор была Грета. Гортензия все еще стояла у зеркала и теперь обернулась, чтобы послать обольстительную улыбку всем и особенно Клайду, в чью сторону, как ей казалось, уже закинула удочку ее подруга. – По-моему, глупость – идти в театр, когда можно пойти с нами к Китти и потанцевать.
– Конечно, вы только о танцах и думаете – и вы обе, и Луиза, – заметил Ретерер (он умел иногда быть весьма здравомыслящим человеком). – Прямо удивительно, как вам только не хочется иной раз отдохнуть. Вот я целый день на ногах и подчас не прочь посидеть.
– Не говорите мне про отдых! – заявила Грета Миллер с надменной улыбкой и сделала па влево, словно готовясь заскользить в танце. – У нас эта неделя сплошь занята. Жуть! – Она закатила глаза и трагически сжала руки.
– Просто ужас, сколько нам придется танцевать этой зимой, – правда. Гортензия? По четвергам, по пятницам, по субботам и воскресеньям. Ну и ну! Вот ужас, правда?
Она кокетливо отсчитывала дни по пальцам и улыбалась Клайду, точно ища у него сочувствия.
– Угадай, Том, где мы на днях были, – Луиза с Ральфом Торпом, Гортензия с Бертом Гетлером и я с Вилли Бэсиком! У Пэгрена на Уэстер-авеню. Видел бы ты, сколько там было народу! Мы танцевали до четырех утра. Я думала, у меня ноги отвалятся. Даже не помню, когда я так уставала.
– Да уж! – вмешалась Гортензия, трагически воздев руки к небесам. – Я думала, что не смогу работать на следующее утро. У меня до того слипались глаза, я насилу различала покупателей. А мама как волновалась! Просто ужас! Она до сих пор не может прийти в себя. По субботам и по воскресеньям еще ничего, но теперь мы танцуем и на неделе, а мне наутро в семь часов вставать, и уж тут мне от мамы так достается – ну и ну!
– Я ее хорошо понимаю, – сказала миссис Ретерер, которая как раз вошла с блюдом картофеля и хлебом. – Вы захвораете, если не дадите себе передышки, и Луиза тоже. Я все говорю ей, что она не сможет работать и потеряет место, если будет так мало спать. Но она все равно как Том: сколько я ни говорю – ни капельки не слушается.
– Ну, мама, ты же знаешь, какая у меня работа, не могу я рано приходить домой, – только и ответил Ретерер.
– Да я умерла бы с тоски, если б мне пришлось просидеть вечер дома! – воскликнула Гортензия Бригс. – Целый день работаешь, надо же и повеселиться немножко.
«Как у них приятно в доме, – думал Клайд. – Как легко, свободно! И как задорно и весело держатся эти девушки. Очевидно, их родители не находят в этом ничего дурного». Вот если бы у него была такая хорошенькая подруга, как эта Гортензия Бригс, с маленьким чувственным ротиком и блестящими дерзкими глазами…