— Мало того, что мы пленники, мало того, что не хватает еды, что мы лишены надежды! — кричал он. — Почему вы допустили подобное — вы что, так боитесь кучки фермеров?!
Снова вскочив на ноги, Вивиан резко прервал тираду собеседника.
— Фон Гроссладен явно вовлек вас в его антивоенное движение. А если бы вы хоть раз обнажили шпагу в настоящем бою, то осознали, что он сильно отличается от вашего напомаженного сценического героизма. Наши мундиры покрываются грязью, когда мы воюем, а раны не нарисованы с помощью грима. Каждый день мы мечтаем о горячей еде и о паре часов сна. Нам вовсе не гарантированы счастливый конец и любимая девушка, когда упадет занавес. Идите к нам волонтером и попробуйте в бою заслужить аплодисменты!
Наступило короткое молчание, затем австриец заметил, скривив губы:
— Вы выбрали свою профессию, а я свою. И не изображайте тут трагедию— вы вольны подать в отставку, бросив эдакую тяжелую жизнь.
— Не во время войны, — разъяренно отпарировал Вивиан. — Солдатам непозволительны эмоциональные срывы — это привилегия актеров. Солдатам не разрешают отказываться от выступления, потому что им не нравится цвет костюма… или потому что им предлагают называться Францем Миттеном, так как англичане не в состоянии выговорить их настоящего имени.
На этот раз молчание длилось несколько минут, и Вивиан понял, что выдал свое давнее знакомство с Лейлой — лишь от нее он мог узнать эти сплетни. На красивом лице его собеседника промелькнуло странное выражение. Затем он удовлетворенно кивнул.
— Думаю, столь бурный всплеск эмоций говорит не о различиях, а о сходстве между воинами и актерами, ибо он связан со страстью к женщине, которую вы никогда не сможете назвать своей, а я смогу, если захочу.
Вивиан с усилием подавил вспышку ревности.
— Нам обоим сейчас стоило бы подумать, как наилучшим образом сохранить достоинство и репутацию девушки, на которую совершили подлое нападение. Как человек, оказавшийся рядом в тот момент, я сделал все от меня зависящее, чтобы скрыть это событие. Я друг Лейлы и принадлежу к военным, у которых в данный момент власть в этом городе, и здесь смогу многое проконтролировать. Но я не в состоянии помочь ей в профессиональном плане, поэтому и прошу вас о помощи.
— По какому праву?
— По праву гуманности, Миттельхейтер, — бросил Вивиан, теряя терпение. — Вы когда-нибудь слышали об этом слове в своем придуманном мире?
Стоящий рядом мужчина гневно выпрямился.
— Вы мне ужасно не нравитесь, майор.
— Чувство взаимное, поверьте мне, — огрызнулся Вивиан. — Однако, так как Лейла наш общий друг, нам придется проглотить свою враждебность, если мы хотим помочь ей. Так вы обещаете делать все возможное, чтобы пресечь сплетни?