Закончить фразу она не успела — ее прервал знакомый громовой бас.
— Все прошло как нельзя лучше, ваша светлость, — объявил Джек Айронфут, сходя с гостиничного крыльца. — Наш груз цел и в безопасности, плывет в Буэнос-Айрес. Надеюсь, там ему повезет больше, чем здесь. А хорошо мы повеселились, — добавил он, блеснув улыбкой, — совсем как в добрые старые деньки!
Герцог и его кучер пожали друг другу руки.
— Двое суток не спал, — заметил Джек, отчаянно зевая. — Эх, поскорей бы до дома добраться!
У кареты повился Мануэль с чашкой в руках.
— Вот и ваш чай, — заметил герцог Уэстермир. — Пейте, мисс Фенвик. Надеюсь, на этот раз он достаточно горячий.
Чай обжигал рот и почему-то отдавал рыбой, но Мэри казалось, что никогда в жизни она не пила такого божественного напитка.
Несколько дней спустя, сортируя герцогскую коллекцию образцов, Мэри дивилась собственной непонятливости. Как можно было не догадаться с самого начала, что, носясь по балам и раутам в ту ночь, герцог преследовал какую-то свою цель, а Мэри служила ему прикрытием!
Кучер Джек Айронфут и Реджи Пендрагон, громко обсуждая свои приключения, не понижали голоса и вообще не старались ничего скрывать от Мэри. Голоса их гулко разносились по библиотеке, и вскоре девушка сумела связать воедино все события той странной ночи: бал у герцогини Сазерленд, посещение клуба «Олмак», раут у Амелии Бентинк и, наконец, бешеную скачку к лондонским докам, где уже ждал герцога Джек Айронфут.
После той ночи Мэри, можно сказать, стала в доме своим человеком. Герцог немедленно взвалил на нее работу по сортировке своих образцов, теперь каждое утро, отправляясь на верховую прогулку в Роттен-Роу, он заходил в библиотеку и давал ей указания на сегодня.
Покататься верхом он ее не приглашал ни разу — да оно и к лучшему, думала Мэри. Наездница из нее была никудышная. Весь личный транспорт ее отца состоял из сломанной коляски, тихо ржавеющей в сарае; лошадь, когда-то возившая эту коляску, пала еще до рождения Мэри. Несколько раз в детстве Мэри, подзадориваемая Софронией и Пенелопой, пыталась влезть на спину какой-нибудь деревенской кляче, но эти опасные опыты неизменно оканчивались синяками и шишками.
Каждое утро, ровно в восемь, герцог спускался в библиотеку, одетый в облегающий сюртук и такие же туго обтягивающие бриджи. Начищенные сапоги его сияли, словно свечи в канделябрах. Костюм для верховой езды шел ему необыкновенно — впрочем, как и любой другой наряд.
Сидя за большим столом рядом с Мэри, герцог объяснял ей, как важно составить каталог образцов таким образом, чтобы любой обрывок тряпки или кусок веревки, найденный на месте преступления, можно было мгновенно определить и отнести к той или иной категории.