— За здоровье отважной молодой леди! — ухмыляясь во весь рот, прибавил Мерс Коффин. — Не всякий мужчина решится сесть рядом с капитаном, когда он правит четверней! Когда наш командир берет в руки вожжи, все добрые христиане разбегаются кто куда, дрожа за свою жизнь!
Все четверо разразились громким хохотом, а Мэри притворилась, что ничего не слышала. В памяти ее были еще слишком свежи воспоминания о бешеной скачке, ветре, бьющем в лицо, и широкой улыбке Уэстермира.
Несомненно, он хотел наказать ее за сплетни, пущенные на балу у герцогини… Но Мэри упрямо повторяла себе, что каяться ей не в чем. В конце концов, герцог ее просто использовал, грубо и цинично. Так неужели она не вправе позволить себе маленькую месть?
— Знаешь, Ник, — заплетающимся языком заговорил в это время Реджи Пендрагон, — все это, конечно, замечательно, и девушка просто прелесть… м-да… и ты, конечно, знаешь, что делаешь… но я на твоем месте все же объявил бы о помолвке. Знаешь… чтобы все было по закону. Раз уж она живет у тебя…
Герцог поднял глаза, и черный взгляд его пронзил Мэри насквозь.
— Разумеется, — спокойно ответил он. — Я обо всем позабочусь.
Мэри снова притворилась глухой. У нее были свои соображения на этот счет, но девушка понимала, что вслух их лучше не высказывать. По крайней мере, не сейчас.
Но в особняк приходили не только старые товарищи герцога. Раз в неделю Уэстермир давал обед, на котором собиралось разнообразное и интересное общество.
Неизменным посетителем этих обедов был сэр Роберт Пиль, молодой политик, весь свой талант и энергию посвятивший реформе английской полиции. Как и герцог, он серьезно занимался криминалистикой, и двоим ученым всегда находилось о чем поговорить.
Часто бывал у герцога и Джозеф Джексон Листер, виноторговец по профессии и ученый-физик по призванию, чьи опыты немало дали для развития новой в то время науки — оптики.
Да и кого только не бывало на этих вечерах! Журналисты и писатели, адвокаты, политики и ученые — все с удовольствием встречались у Уэстермира, делились новостями, беседовали и спорили, порой на весьма острые темы.
Мэри играла на таких вечерах роль хозяйки дома, но, когда джентльменам подавали бренди, удалялась к себе. Уэстермир представлял ее «своей невестой», и все принимали это как должное, хотя многие, несомненно, подозревали за этим благопристойным названием обыкновенную любовную связь.
Но Мэри снова и снова слышала, что Уэстермиры не признают над собой никаких законов, что это семейство по всей Англии известно своими эксцентричными выходками… В конце концов, думали его гости, хочет называть свою любовницу невестой, пусть называет! Что тут такого?