— Только что я дал тебе слово хранить целомудрие… Но не собираешься ли ты случайно, мое зеленоволосое утро, своей песней соблазнить меня?
Тень его чернела, скрещиваясь с ее собственной на светлых плитках пола, дыхание было свежим, зубы раздвинулись в улыбке, коснулись ее волос. Уна вздернула подбородок. Глядя перед собой широко открытыми глазами, она спросила:
— Ты боишься? — И, подняв руки, развела легко лежащие на ее плечах ладони, а затем повернулась.
Когда-то она вглядывалась в лицо спящего Лаймонда, беззащитное под ложным гримом. Но его во всей силе и красе она никогда не видела так близко от себя. Не касаясь ее, он стоял совсем рядом, настолько близко, что она ощущала тепло его кожи. В саду внезапно качнулся фонарь и зажег густую синеву под его ресницами. В полумраке короткие волосы отливали серебром.
Он снова заговорил. Голос звучал ровно, но она наконец-то уловила, что Лаймонду едва удается совладать со своим дыханием.
— «Прекрасной была звезда Гормлубы 21). Как снега сверкали зубы ее и словно гладкий камень была кожа под новым платьем. Как слой за слоем растет ледник, так поднимается стройная шея. Как холмы под мягкой шерстью поземки вздымаются в любви ее груди. Голос ее как песня. Рядом с ее губами роза не кажется красной, не кажется белой пена потока рядом с ее рукой. Глаза ее сияют как солнце; все в красавице совершенно… Дева Гормлубы, кто сможет описать твою красоту!»
При звуках гэльского языка вспомнились его талант, его руки на струнах, задумчиво склоненная голова. Она нежно ответила на том же языке, все тело ее, хрупкие плечи, маленькие груди, расцвело при звуках этого голоса, а лицо засветились под этим взглядом.
Не глядя, он протянул руку и медленно закрыл большой ставень. Светлый квадрат на полу за ее спиной съежился и растаял совсем. Последний огонек вспыхнул в его глазах, затем отразился в ее и погас. В мягкой тьме он нашел ее руки и бережно взял в свои, прежде чем заключить ее в объятия и поцеловать.
Из глубины ее по-мальчишески стройного тела и вооруженной яростью души вопреки ее воле явилось ответное чувство, ее захлестнула волна торжества, настолько могучая, что Уна остановила бы его, если бы ей хватило сил, чтобы продлить миг победы. Затем все вокруг завертелось, но она стояла крепко, словно прикованная, как будто железная дверца отделила ее от бушующего огня. Его губы бережно коснулись ее лица, отыскивая путь к пересохшим губам, и наконец нашли.
Он что-то говорил, оторвавшись от ее уст, но Уна не слушала. Сгоревшая, словно лучинка в пламени, которое сама разожгла, рожденная, словно подменыш 22), в добела раскаленной печи, она ощущала, что это поцелуй запечатал ей губы. Когда Уна пришла в себя, то обнаружила, что он стоит перед ней на коленях и держит ее в объятиях.