В Старом замке для двоих тюремщиков Лаймонда, служителей коннетабля, неожиданно выдалась нескучная ночь. Тот, что повыше, более впечатлительный, громко стуча стаканом с игральными костями, сказал:
— Вот хорошая песня!
— А эта лучше, — возразил Лаймонд и спел еще, а они внимательно вслушивались в каждую непристойную строфу, повизгивая от смеха. Допев песню, Фрэнсис Кроуфорд, сидящий, поджав ноги на соломенном тюфяке, лениво спросил: — Антон, почему мужчина бросает любовницу?
— Влюбляется в другую, — живо отозвался высокий тюремщик и бросил кости.
— Или она влюбляется в другого. Или становится толстой и безобразной. Или докучает ему, требуя жениться, — вступил в разговор коротышка.
— Или у нее слишком много детей, — мрачно предположил высокий тюремщик.
Лаймонд сохранял серьезное выражение лица.
— А почему, как вы думаете, женщина расстается со своим возлюбленным?
— Твой случай? — спросил высокий и отложил кости.
Лаймонд покачал головой:
— Нет, это случилось с другим.
— Находит себе лучшего? — воинственно проговорил коротышка.
— Нет, — сказал Лаймонд серьезно. — Это отпадает.
Глаза высокого тюремщика с любопытством устремились на холодное лицо узника.
— Тогда ради денег? Ради замужества? Выгоды?
— Это тоже отпадает.
— Значит, она сущая пиявка, та женщина, — заявил коротышка и поднял кости.
— Он терпит ребенка в мужчине, — заявил Лаймонд. — И, думаю, потому, что считает, будто, витая в облаках, может видеть дальше, чем другие мужчины. Но со временем…
— …Она обнаруживает, что его глаза закрыты, — сказал коротышка и бросил кости.
— Или что он забыл о ней, так как она долго старалась быть невидимой. Ясное небо над низкими тучами больше не пленяет ее. Она ищет мужчину с призванием, с талантом от Бога, блистательным талантом, отличным от других, и ждет, что он либо поступится этим талантом ради нее, либо променяет на нее свой дар.
— И тогда она оставит своего первого возлюбленного? Что-то не похоже на правду, — усомнился высокий и в свою очередь бросил кости.
— Пожалуй, и впрямь не похоже, — после долгого раздумья признался Фрэнсис Кроуфорд. — Может, спеть еще песенку?
Намного позже, когда низенький охранник уснул, а Лаймонд, распростершись ничком, лежал с открытыми глазами, погруженный в свои мысли, высокий охранник свесился со стула и спросил:
— Но будет ли она счастлива с ним?
Светловолосая, со следами крови голова резко повернулась.
— Что? Кто счастлив, с кем?
— С другим. Если он изменит своему призванию, останется ли женщина с ним?
— Боже, — сказал Лаймонд, — кроткий и красноречивый Бальдур 30), женщина даже и не подумает о нем. Он сыграл свою роль разлучника: ни он, ни кто-либо другой не властен сделать больше.