— Я настаиваю, чтобы его увели поскорей, — сердито сказал Брайс Хариссон. Он глядел на Стюарта не мигая: на его смуглом высоком лбу проступили вены, руки были сцеплены за спиной. — Успеха бы ты не добился все равно, говорю тебе. Ты с тем же успехом мог вступить в заговор со слоном. Ты ни разу в жизни не сделал ничего как следует. Боже мой, ты даже не убил того парня, о котором говорил. Не О'Лайам-Роу убедил меня чистосердечно покаяться, Стюарт. Только один человек мог сделать это: он попытался заставить меня рассказать обо всем французскому послу и уговорил выдать тебя. Не О'Лайам-Роу, ты, дурак, глупый, длинный, безмозглый дурак. Но твой дружок Кроуфорд из Лаймонда.
Наступило тягостное молчание. Когда ты меньше всего ожидаешь, на тебя обрушивается истинный сокрушительный удар.
— Он умер, — пробормотал Стюарт безжизненным голосом.
— Он был здесь, в этой самой комнате несколько часов назад. И смеялся, — злорадно бросил Брайс Хариссон. — Вот они, твои подлые заговоры, твоя смертельная белладонна. Над ними, наверное, сейчас хохочут в долине Луары, надрывая животы. Государственная измена! Ты, гнусная вонючая тварь. — Хариссон не мог остановиться, истерика охватила его, перенося обратно в детство, воскрешая давнее боязливое соперничество. — Тебе не сбить даже головки лютика.
Онемевшие нервы ожили. Кровь закипела в жилах, голова и сердце переполнились неистовой жаждой хоть раз в жизни добиться цели. По обеим его сторонам по-прежнему неподвижно стояли солдаты, но его не держали и беспечно оставили ему шпагу. Лучник не успел ни о чем подумать. Хариссон еще не кончил говорить, как Стюарт вытащил клинок и шагнул к нему.
Хариссон отшатнулся, голос его дрогнул. Стюарт сделал еще шаг. Хариссон, издав сухой, харкающий, продолжительный крик, оказался прижатым к окну: отступать больше было некуда. С улицы доносились голоса подмастерьев, похожие на крики чаек. Шериф громко приказал:
— Держите его!
Секретарь и пристав нерешительно затоптались на месте, а стража ринулась вперед.
Но они опоздали. Пристально вглядываясь в пожелтевшее лицо, встрепанные седые волосы, сбившиеся, обшитые тесьмой наплечники, Робин Стюарт произнес:
— Пришло время набраться опыта, а? Отправляйся в ад, там тебе место!
Глаза Стюарта остекленели, дыхание вырвалось с шумом, как у человека, принявшего наркотик. И, подняв обеими руками длинную шпагу, он вонзил клинок в дрожащее тело, как мясник на бойне вонзает свой топор.
В тот же четверг вечером Лаймонд вернулся из своей безуспешной поездки в Ислингтон, переоделся и, вооружившись поддержкой де Шемо и всесильной эмблемой своей должности, направился прямо к Уорвику, чтобы официально выразить свое беспокойство по поводу раскрывшегося заговора, в котором замешан шотландец по имени Брайс Хариссон, находящийся у лорда в заключении. Он намеревался просить, чтобы Хариссону позволили посетить де Шемо для допроса, а также рассчитывал на содействие англичан в поиске и поимке сообщника Хариссона — шотландца Стюарта.