— Нет. Я, как и вы, не знаю причины.
— Вы любите риск?
Она покачала головой.
— А я люблю.
— И что?
— Рискните со мной.
— То есть?
— Откройтесь мне. А я откроюсь вам. И никаких преград.
— У вас их нет.
— Они есть у всех. — Он ждал, догадываясь, насколько трудна для нее его просьба.
— Честность любой ценой.
Кит слабо улыбнулся ее скептицизму. В конце концов, он и сам все всегда подвергал сомнению.
— Я обещаю попытаться — вместе с вами.
Ноэль раздумывала над его обещанием. Ей вдруг стало ясно, что она сама хочет вкусить больше, чем предложил ей сегодняшний вечер. Она всю жизнь провела в одиночестве, ей никто не был нужен, но рядом с этим человеком привычки прошлого вспоминались лишь в редкие мгновения отрешенности.
— И вы заставите меня… — Она заколебалась, не зная, в какие слова облечь свою тревогу.
Кит прочитал ее опасение и разгадал его. Она ведь сама невольно дала ему ключи для разгадки. Слишком многие ценили в ней лишь ее внешность, хватая или стараясь схватить то, что она не хотела или не готова была отдать.
— Я не буду ни к чему принуждать вас, Ноэль, как бы мне ни хотелось получить от вас больше. Одно ваше «нет» — и я отступаю. Даю вам слово.
Ноэль, пожалуй, за всю жизнь не приходилось испытывать большего волнения, большего трепета, чем тот, который охватил ее от обещания Кита. Ей было так уютно, спокойно в созданном ею самой мире. Она знала правила этого мира, знала наперечет его опасности — пусть немного, но они были и там — и все его преимущества. Кит же предлагал ей вселенную, полную риска и неизведанных случайностей, которые могут оказаться сильнее ее.
Она пережила отчаяние и страх брошенного пятилетнего ребенка. Она пережила кошмар приемных семей, выбиравших ее только из-за ее внешности. Она даже пережила глубочайшую боль понимания, что эта же внешность привлекла к ней внимание Джеффри и Лоррейн, хоть они и утверждали, что любят и оберегают ее ради нее самой. Она старалась стать для них той дочерью, которую они мечтали в ней видеть — правда, так и не нашла в себе смелости раскрыть им душу. Она даже старалась, пусть по-своему, но дотянуться до совершенства приемных сестер. И все-таки в любой ситуации ей удавались только несколько первых шагов, а потом следовало поражение. И в конце концов она решила, что так и не сравнялась с сестрами. Она так и не осмелилась заглянуть в лицо будущему. Она так и не стала той дочерью, о которой мечтали Лоррейн и Джеффри, когда остановили свой выбор на ней. А к тому времени, когда она повзрослела и сумела понять несправедливость оценки своих родителей и сестер, непоправимый вред был уже нанесен, стены ее крепости — слишком высоки, чтобы их разрушать, а выбранная ею жизненная дорожка — слишком хорошо протоптана, чтобы с нее сворачивать.