— Вчера ты дал мне испытать такое, чего я никогда прежде не знала. Я принадлежала тебе. Ты мог попросить у меня чего угодно — и я бы согласилась. Я доверилась тебе так, как не доверялась никому другому.
Он прочел в ее взгляде надежду.
— Ты хочешь, чтобы я снял рубашку.
Она кивнула.
— Я не стану обещать, что никак на это не отреагирую. Но я могу обещать тебе, что эта реакция не будет связана с тем, что ты обезображен. Дело будет в том, что я увижу, как ты страдал.
Ему хотелось ей верить. Этот дракон был молчаливее других — и пока Куин не заглянул в ее чистые глаза, он даже не подозревал о том, насколько силен этот зверь: его пламя может сжечь ум и сердце!
— Ты не представляешь, насколько это страшно.
Каприс улыбнулась, нежно глядя на него:
— Ты никогда не преувеличиваешь. Если это страшно для тебя — это страшно. — Она приподнялась, чтобы встретиться с его губами. Поцелуй был одновременно мольбой и приказом. А потом она отстранилась, чтобы посмотреть на него. Ее взгляд был полон решимости и уверенности. — Пожалуйста.
— Ты говорила это вчера.
— И скорее всего скажу еще не раз. — Она чуть отодвинулась, давая ему возможность сесть. Когда он взялся за края рубашки, она остановила его, прикоснувшись к плечу. — Закрой глаза.
Он всмотрелся в ее лицо.
— Почему?
— Потому что я тебя об этом прошу.
— Чтобы ты могла спрятаться?
Она покачала головой, берясь за края рубашки вместо него.
— Нет. Чтобы ты мог. Иногда всем нам бывает нужно спрятаться. Темнота становится доброй, если ее можно с кем-то разделить. Вчера ты разделил со мной мою темноту. Позволь мне разделить с тобой твою.
Он удержал ее взгляд, изумляясь тем глубинам, которые не заметил, уступая настоятельной потребности сделать Каприс своей. Как она догадалась, что он уже ненавидит то, что найдет в ее лице в ту минуту, когда она увидит уродливую паутину разрушения, обезобразившую его плоть? Если он дорог ей, она привыкнет к этому зрелищу. Но воспоминание об этой минуте навсегда останется с ним. Доверие. Он давно никому не доверял так сильно, а может, и никогда не доверял. Его веки медленно опустились.
В темном молчании вздох облегчения Каприс показался особенно громким.
— Спасибо тебе.
Ее нежный поцелуй еще трепетал на его губах, когда он почувствовал, как ткань рубашки соскальзывает с его плеч. Матрас прогнулся — она приподнялась рядом с ним.
Каприс в ужасе смотрела на глубокие злобные борозды, которые пролегли по его телу. Слово «боль» было бы слишком мягким, чтобы описать то, что ему пришлось пережить. Смертельная мука — это было бы точнее. Она не заметила первых капель, упавших, когда она подалась вперед и прижалась щекой к самому изуродованному месту.