Тип действительно открыл глаза.
Он моргает, и его взгляд останавливается на лицах, склонившихся над ним.
Он открывает рот, но оттуда не выходит ни единого звука. Он хочет что-то сказать, но не может.
Думаю, мне предстоит непростая работа. Смотрю на лысого врача.
– Он проявляет все реакции, на которые вы надеялись?
– Да, – отвечает он мне.
– Он может проявлять их лучше?
– Не знаю... Надеюсь, что да...
Я размышляю и говорю себе, что если субъект находится в своем уме, то на мои вопросы может отвечать глазами – моргая.
Беру микрофон и подношу к губам.
– Вы меня слышите? – спрашиваю я.
Больной не шевелится. Его взгляд останавливается. Должно быть, обдумывает вопрос. Ему требуется время, чтобы понять его смысл и осознать, что обращаются к нему.
Я секунду жду.
– Если вы меня понимаете, – продолжаю я, – просто опустите веки
Мы ждем, не сводя глаз с ящика, сохраняющего жизнь человека, как лампа сохраняет жизнь пламени.
Вдруг псевдо-Клюни слабо моргает.
– Понял, – констатирую я.
Я стараюсь формулировать вопросы так, чтобы он мог отвечать «да» или «нет».
– У вас был приступ полиомиелита, – говорю, – вы находитесь в «стальном легком» понимаете?
Новый взмах ресниц.
Странный допрос. У меня такое ощущение, что я участвую в фильме ужасов.
– Вам стало немного лучше, но, возможно, это ненадолго. Короче, мы не можем быть уверены в вашем выздоровлении. Поэтому, если вы хотите кому-нибудь сообщить, что с вами случилось... Вам есть кого предупредить?
Он остается неподвижным. Светло-голубые глаза ничего не выражают; видят они меня или уже нет? Судя по их странному блеску, это весьма сомнительно.
Думает ли он? Доходит ли до него смысл слов?
Я поставил успех всей партии на этот вопрос... В таком состоянии он вряд ли понимает, что я полицейский, а доносящиеся до него слова являются официальным допросом.
– Кого надо предупредить?
Если умирающий сумеет ответить на этот вопрос, я смогу начать расследование, дойти до истока...
Это самое главное. – Кого надо предупредить?
Тут я замечаю, что он физически не может ответить на этот вопрос, поскольку не в состоянии говорить,
Он может отвечать только «да» и «нет».
Надо найти систему...
– Вам есть кого предупредить? Он моргает.
– Женщину?
«Да», – отвечает он, опуская веки.
– Она живет в Страсбуре? Неподвижность.
– В Париже?
Неподвижность.
Черт, не могу же я перебирать все города мира!
– Она живет во Франции?
Это слишком обще, но что делать?
Он отвечает утвердительно.
– Хорошо... В большом городе?
«Да».
Мне все больше и больше кажется, что я играю в «города». Но эта не игра, а трагедия.