Я указываю на паренька в синей ливрее
– Этот?
– Да.
Я делаю мальчишке знак подойти.
– Иди сюда, сокровище.
Он идет с недовольным видом, такой насупленный, что лысый начинает ему что-то говорить на эльзасском диалекте. Это «что-то» делает парня любезнее.
– Вы хотите со мной поговорить, месье?
– Нет, хочу, чтобы ты мне кое-что рассказал. Мне сказали, что ты видел, как вчера приехал тип, с которым случился приступ.
– Это правда, месье.
– Он приехал на машине?
– Да.
– Какой она была?
– Черной... Я ее не рассмотрел. Надо вам сказать, месье, что я не подумал, что это клиент, потому что автомобиль остановился дальше отеля. Только когда я увидел, что он идет с чемоданами...
– Сколько народу было в машине кроме него? – Один мужчина... Но я на него не смотрел...
– Тот, кто приехал, колебался, прежде чем войти сюда?
– Нет.
Я протягиваю ему пятисотфранковую бумажку3.
– Спасибо, можешь идти.
Поворачиваюсь к Эриху фон Строхейму.
– Он попросил у вас отдельный номер?
– Да.
– Сказал на сколько?
– Всего на одну ночь.
– Хорошо.
Наконец-то хоть один интересный элемент. Клюни не собирался задерживаться в Страсбуре. Он должен был уехать сегодня, а переговоры начнутся через три дня. Думаю, страхи моих коллег малообоснованны. Кому же в таком случае предназначал Клюни свою бомбочку?
– Он поднялся в номер сразу?
– Да.
– А потом?
– Он оставался там до своего приступа. В полдень ему подали туда обед.
– Вызовите гарсона, обслуживавшего его.
Он утвердительно кивает, сует штекер в одну из ячеек мини-АТС и отдает приказ.
– Он сейчас придет.
– Спасибо. Ваш клиент звонил или ему звонили во время пребывания в отеле?
– Нет.
– К нему приходили?
– Тоже нет.
– Он колебался, когда заполнял регистрационную карточку?
– Нисколько.
Является болезненно-худой длинный тип с мешками под глазами, одетый в белую куртку.
Это гарсон, обслуживавший Клюни в его номере.
– Что он делал, когда вы вошли?
– Читал.
– Что?
– Книгу.
– Как он был одет?
– В рубашку и пижамную куртку.
Я это запоминаю. Тип в рубашке и пижамной куртке и с книгой в руке явно не собирался уходить и никого не ждал.
Однако Клюни ждал. Не человека, а своего часа. Ждал, пока наступит время выйти из гостиницы вместе с бомбой. Но если он приехал только затем, чтобы подложить бомбу и уехать, зачем ему понадобился такой громоздкий багаж?
– Его чемоданы были разобраны? – спрашиваю я гарсона.
– Только один.
– А второй?
– Второй стоял в глубине комнаты.
– Он вам что-нибудь сказал?
– Ничего особенного...
Я в очередной раз возвращаюсь к Эриху фон Строхейму:
– Как обнаружили, что он болен?
– Это горничная. Пришла убирать номер, постучала в дверь и, поскольку никто не ответил, вошла... Он полулежал на полу, без сознания, тело опиралось на кресло... Она закричала...