К началу 30-х годов из хроник Йокнопатофы вовсе исчезают Сарторисы, Компсоны, Маккаслины (сохраняется лишь до старости лет оставшийся холостяком Айзек); взамен им пришли стяжатели -- Сноупсы, гангстеры -Лупоглазый ("Святилище"), фашисты -- Перси Гримм (роман "Свет в августе"). И лишь такие новеллы, как "Дельта осенью" (время действия -- 40-е годы), где звучит необыкновенной чистоты нота тоски по былому, напоминают о том, что ушло и больше не вернется: леса, полные дичи, реки, не загрязненные фабричными отходами, люди, не озабоченные интересами материального расчета.
Тут обрывается сборник, составленный Каули. Многие фолкнеровские вещи в него не вошли: одни -- естественно, ибо появились уже после обнародования книги (в 1946 году), другие потому, что просто не понадобились составителю. Но критик ведь и не стремился к универсальности: он поставил себе ясную цель -- разобраться в хаосе событий, выстроить их в линию, найти в них систему -- и во многом успел в ее достижении. Он с большой четкостью провел историческое, психологическое, социальное разделение между представителями основных кланов, описываемых Фолкнером, -- Сарторисы, Маккаслины, Компсоны, Сноупсы; он далее, ясно указал на то, с чего начались все беды фолкнеровских героев -- незаконное владение землей; он, наконец, не только понял, какую роль в творчестве Фолкнера играет феномен Времени, но и первым, если не ошибаюсь, в критике обнаружил единство самого этого творчества, художественное правило, которому оно безусловно подчиняется: закон саги.
Согласно этому закону и выстраивает писатель свой мир, "community", как он его называет,-- община. В общине все знают всех и обо всем, память о событии, происшедшем сто лет назад, жива так, будто оно свершилось вчера, судьбы людей, десятилетиями живших бок о бок, неизбежно оказываются тесно переплетенными друг с другом. Со стороны эта связь может казаться сложной и необъяснимой, но для человека общины она естественна и неизбежна -- как земля, на которой живет он, жили его предки, будут жить потомки. Фолкнер рассказывает историю этой земли, ее людей так, будто он один из них и тоже все знает и ему нет нужды распутывать цепь событий, -- можно пропустить одно, а то и несколько звеньев: все равно в сознании персонажей они постоянно присутствуют.
Но читатель-то пребывает вне! Он стремится раскрыть высший, общечеловеческий смысл саги, но куда там -- ведь сначала нужно хотя бы понять, о чем речь идет, с чего все началось.
Вот, например, первая фраза незадолго перед смертью написанного романа "Похитители":