Алеше было неловко — и от замечания марсианской тетки, и от того, что Вовка вдруг развеселился, как дурачок. Чтобы сгладить неловкость, он сказал, посмотрев на часы:
— «Севастополь» уже давно совершил посадку, а передача начнется только через сорок минут.
Ну, это всем давно известно, что при нынешнем расстоянии Плутона радиосигнал оттуда идет до Земли около семи часов.
— Пойдемте в гостиную, мальчики, — предложила марсианская тетка, — и включим телевизор.
В гостиной чинно стояли вдоль стен стулья с высокими резными спинками. Тут, насколько помнил Алеша, всегда был какой-то нежилой вид — только карикатуры оживляли эту холодноватую просторную комнату. Вовкин отец здорово рисовал карикатуры — на себя, на Друзей, на коллег из Космофлота, — и штук пятьдесят карикатур висело тут на стене.
Алеша позвонил домой и сказал маме, что будет смотреть передачу у Заостровцевых.
И уже на экране телевизора плыли хорошо знакомые фрески Центра космических исследований, и привычно возник на их пестром фоне Валентин Круглов, комментатор, со своей благородной серебряной шевелюрой, со своей великолепной улыбкой.
«Дорогие друзья, — начал он тем особым доверительным тоном, за который его так любили телезрители. — Уже около семи часов мчатся со скоростью света электромагнитные волны, несущие изображение посадки „Севастополя“. Скоро, теперь уже скоро они достигнут телевизионных спутников Земли, и мы станем свидетелями события огромного исторического значения — первой высадки человека на девятую планету — Плутон…»
И он пошел рассказывать о том, как сто с лишним лет назад Ловелл по возмущениям орбиты Урана, с учетом притяжения со стороны Нептуна, предсказал, что за Нептуном есть еще одна планета, а спустя двадцать лет Томбо ее открыл. Правда, Плутон оказался не газовым гигантом, как ожидал Ловелл, а маленьким, вдвое меньшим в поперечнике, чем Земля, шариком с массой, в шесть раз меньшей, чем нужно было тому же Ловеллу, чтобы объяснить величину возмущения в движении Урана…
— Ну, поехал Валентин, — проговорил Алеша с преувеличенно скучающим видом. — Кто ж этого не знает? Сейчас скажет, что у Плутона странная орбита. Слышь, Вовка?
Вовка сидел с отсутствующим видом, у него бывало это: вдруг впадет в такую задумчивость, что смотреть жутко.
«Удивительная особенность Плутона — его орбита, — продолжал комментатор, благожелательно глядя с экрана. — В своем перигелии Плутон входит внутрь орбиты Нептуна. Давно подозревали астрономы, что Плутон не „настоящая“ планета, связанная с другими планетами Системы общностью происхождения. В нем всегда подозревали что-то „незаконное“…»