А вот что мне понравилось в его наряде, так это перевязи с заткнутыми в них пистолетами. Надо будет завести себе такие же. Только пистолетов чтобы было не две пары, а минимум три. Патронов-то к револьверу практически нет. Но это так, чисто практическое.
Короче говоря, в разведку с Гранье я бы пошел, несмотря на все его заморочки.
Вопрос: а он со мной? Боюсь, капитан из меня липовый. Тактику парусного флота не знаю, в навигации не разбираюсь, даже названий многочисленного такелажа выучить как следует не успел. Одно только прозвище, которое еще оправдывать и оправдывать.
— Тебя называют Командором? — наконец спросил Жан-Жак по-английски.
— Да.
Гранье помолчал еще, а затем сообщил:
— О тебе много говорят. Что ты взорвал форт в Порт-Ройале, освободил заключенных из тюрьмы, угнал бригантину.
Слава богу, про разрушенный город Жан-Жак ничего не сказал.
Я неопределенно пожал плечами. Хвастать не хотелось. Отрицать или доказывать — тем более.
Мелькнула подспудная мысль, что, с одной стороны, в этих разговорах ничего хорошего нет. Если бы все мои соплаватели умели хранить молчание, никто бы не смог обвинить меня на той, ставшей вражеской, стороне. Известность может не только помогать, но и вредить. Кто знает, как повернется в дальнейшем наша одиссея?
Впрочем, прозвище не имя.
— Так это правда? — повторно спросил Жан-Жак.
Молчать дальше было невежливо, и я ответил:
— У меня не было другого выхода.
Не знаю, что в этой искренней фразе было смешного, но пришедшие дружно захохотали. Они смеялись искренно, самозабвенно. У кое-кого даже выступили слезы.
— Да... — когда приступ веселья стих, протянул Гранье. — Знаешь, а ведь в тебе что-то действительно есть. У нас к тебе разговор.
— Хорошо. Но не вести же его всухую... — Я подозвал Билли и приказал: — Бочонок с ромом. Для начала.
И снова мои слова вызвали смех. Похоже, не умеют тут гулять по-русски, когда выпиваешь гораздо больше, чем мог бы, но все-таки намного меньше, чем хотел.
Конечно, направиться в кабак было бы лучше, только, во-первых, вряд ли хоть один из них работал в такую рань, а во-вторых, беседовать в общем зале с целой толпой все-таки тяжеловато.
Смех быстро сменился вполне понятным возбуждением. Кое-кто из прибывших, как быстро оказалось, знал моего боцмана и еще кое-кого из англичан по довоенным совместным плаваниям. Французская часть команды до сих пор находилась на берегу. Женщинам же я заранее велел не показываться во избежание возможных эксцессов. Все же мужская вольница — это нечто особенное, и незачем вводить ее во искушение. Женщин в Архипелаге намного меньше, и на каждую готовы претендовать по нескольку кавалеров.