Я бы, пожалуй, подрался, но англичанин был заведомо сильнее. Терять же кого-то из людей просто так...
Ладно. Пусть живут пока. Пока мы не подготовимся получше. Есть на этот счет кое-какие мысли, но не все же сразу!
Испанцы мне не враги. Не они напали без причины и повода на беззащитный корабль под гражданским флагом, не они уничтожили мирных людей, значит, и не им держать ответ. У них есть деньги, которыми могут поделиться, и только. А вот кое-кто другой... Кому-то придется рассчитаться по полной.
Поздним вечером, когда фрегат стал пятнышком на горизонте, мы приступили к дележу. Света еще хватало, добыча же была оценена давно, еще во время нашего бегства.
Улов оказался значительным. Главное же было в том, что он достался нам без каких-либо потерь. Команда ликовала. Мнения о дальнейшем сразу же разделились. Одним хотелось поскорее вернуться и спустить свою долю добычи, другим — продолжить рейд и прихватить что-нибудь еще.
— А вы что скажете, господа? — спросил я своих, когда настала ночь.
Мы расположились в моей каюте. Я, Флейшман, Ярцев и Ширяев. Сорокин нес вахту. Судя по всему, мы находились западнее Мартиники и Доминики на таком расстоянии, что уточнять, к которому из островов ближе, было не особо существенно.
— Я не понял: наши мнения принимаются в расчет? — с деланным акцентом вопросил Юра.
Господи! Как хорошо-то хоть на родном языке поговорить!
— Чего тут думать? Плыть надо, — убежденно говорит Ширяев.
Для моего бывшего подчиненного наш поход — романтика. И, насколько я его знаю, повод на какое-то время освободиться от общества жены.
Нет, он ее любит. Просто, как бы это сказать, быстро устает от предмета своей страсти. Благо предмет этот очень привык давать общие советы, а то и просто упрекать во всех совершенных и несовершенных грехах. Есть у некоторых представительниц прекрасного пола такая милая склонность.
— Ветер попутный, — соглашается Флейшман. — Куда несет, туда и плывем.
Ох, любим мы в свободное время позубоскалить!
Послушать нас со стороны — полное впечатление, что мы не переносились никуда из своего времени и не было ни смертей, ни проблем. Словно сидим на своей яхте да приятно проводим часы в дружеском кругу. Этакие каникулы за тысячи миль от дома.
И за три сотни лет.
Интересно, это защитная реакция организма, или мы окончательно примирились со случившимся и теперь чувствуем себя в семнадцатом веке как в двадцать первом?
Если второе — то это радует. Вернуться мы все равно не сможем ни при каком раскладе, и остаток наших жизней пройдет здесь.
Попутно зародилась мыслишка: а хотелось бы мне вернуться? Нет, я понимаю, тут от наших желаний ничего не зависит. Никто никогда не объяснит, какой вихрь перенес нас в пространстве и времени. А уж попасть опять в подобный феномен природы, только действующий в обратном направлении...