— Сейчас покончим с формальностями и организуем баньку, — говорит Кабанов.
— Хорошо бы! — мечтательно соглашается Валера.
Его поднадоевшей хандры словно и не бывало. Время — действительно лучший лекарь, особенно когда его нет. Многое стало казаться далеким, как кажется далеким детство. Вместо четких воспоминаний — тени. Призраки ушедших лет. У нас же событий одного дня кому-то хватило бы на пару месяцев. Даже несчастный «Некрасов», кажется, был так давно...
— Все тело чешется, ядрен батон, — добавляет наш шкипер после небольшой паузы. — И как они только тут живут?
— Не они, а мы, — поправляю я его.
Раньше подобные фразы вгоняли штурмана в глубокую меланхолию, но сейчас он лишь улыбается в ответ.
— Ничего, вернемся в Россию, будем топить баню хоть каждый день. — Командор расправляет плечи, словно наше возвращение не за горами.
Хотя это верно. Оно не за горами, а за морями.
Но о родине Сергей давно не говорил. Он вообще в последнее время не делился с нами своими планами, да и наших советов не спрашивал. Словно раз и навсегда решил, что никуда мы от него уже не денемся.
Вопросительно смотрю на нашего предводителя, но он обронил одну фразу и умолк.
— А мы вернемся? — вместо меня спрашивает Валера.
Уж не знаю, хочет ли наш штурман на самом деле вернуться, или нет. Я и про свои-то желания давно не ведаю.
— Обязательно, — кивает Командор.
Хочу, пользуясь случаем, задать закономерный вопрос, но меня прерывают.
Нам королевский прокурор
Заочно вынес приговор,
Но в исполненье привести его не сможет.
И на галерах неспроста
Пусты вакантные места.
Пошли удачу нам в бою, Веселый Роджер!
Голос у Ширяева хриплый, но поет он с душой и на квартердек не входит, а взлетает. Энергия плещет у Гриши через край, ищет выхода. Как-то за рюмочкой он поведал мне о своих детских мечтах. Такое впечатление, что их исполнение пришлось Ширяеву по нраву.
Каждому — свое.
Улыбается даже стоящий тут же Гранье, довольно плохо владеющий русским.
Долгое совместное плавание частично ликвидировало языковую проблему. Общение теперь происходит на дикой смеси русского, французского и английского. Передать хотя бы одну фразу на бумаге — дело гиблое, а в жизни всем все ясно. Главное — это желание понять друг друга.
Так, под ширяевскую песню и втягиваемся в бухту.
На берегу толпится народ. Помимо наших женщин видны моряки, солдаты, арендаторы. Да и богатых камзолов хватает. Каждому интересно, чем кончился поход. Флибустьерство действительно медленно умирает, и мы предстаем в глазах публики этакими последними могиканами.
Бригантина не спеша скользит по рейду. Наконец якорь плюхается с носа, матросы убирают последние паруса.