Стою это я, значит, и прочно обосновавшимися на лбу очами таращусь на целую толпу соплеменниц Ррри. То ли шестилапых медведиц, то ли гигантских обезьян, то ли прямоходящих тигриц, то ли мутированных волчиц, а скорее всего, всех этих хищниц, скрещенных в едином организме.
Созерцая толпу фантастически перемешанных кирутианок, с громоподобным хоровым рычанием занимающихся групповым сексом прямо у меня на глазах, я испытываю не просто стресс или там потрясение, а натуральнейший нервный шок.
Пошевелиться не могу, не то что продолжать движение вперёд, убегать сломя голову прочь или комментировать происходящее, на худой конец. «Конец у меня будет воистину худой!» — панически думаю и понимаю, что подтекст-то у этой мыслишки — двоякий… Штуковины, которыми они пользуются в качестве вагинальных вибраторов, диаметром сантиметров тридцать, дхорр их побери! Это ж, чтобы уподобиться, толщины рук-ног мало, головой работать прийдё… ой, что со мной?!
— Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р, — раздаётся у самого моего уха мучительное сладострастное рычание, и я подпрыгиваю, споро выскочив из шока. Оказывается — Ррри…
«Есть, есть ещё энергия в накопителе старого бластера!» — констатирую я, когда рычащая Бабуля, не обращая на меня ни малейшего внимания, едва по ходу не раздавив, скачет из пролома в пещеру. И безо всякого там петтинга пристыковывается в фантастический «хоровод».
«Да-а уж, — думаю я. — Во, главное отличие так называемых разумных животных от просто животных. Нам для занятий сексом не обязательно нужен уготованный Матерью Природой естественный партнёр. Достаточно „орудия“ сексуального удовлетворения. Разумные создают вокруг себя искусственную среду даже в этом. Потому что, уроды мы этакие, кроме продолжения рода придумали себе на голову всякие эфемерные философские категории типа смысла жизни, поиска Бога, познания бытия во всех проявлениях и тому подобные страсти-мордасти.
Да-а уж, вот это я попа-ал… угораздило же!
На ослабевших, с дрожащими коленками ножках уползаю в тень, обратно в проход. Смех и грех, но поразительно — я испытал самое что ни на есть сексуальное возбуждение. Пусть мгновенное и тотчас опавшее, но — острое… Дожился. Настолько уподобился кирутианскому образу мышления и варианту восприятия мира, что сам сделался почти кирутианцем. Не-ет, надо срочно припадать «к корням», испивать из собственного «истока»…
Чтобы успокоиться, за ближайшим поворотом изнеможенно съезжаю по стеночке спиной, умащиваюсь на корточки в традиционной степной позиции. Трясущимися ручонками добываю из предплечного кармана пачечку синтодоловых, переливающуюся всеми цветами радуги, прямо как наша степь в пору цветения разнотравья.