– Да пошел ты на..! – совсем рассвирепев, заорал Мещеряков.
– Вот это уже разговор, – сказал Илларион. – Ладно, полковник, замнем для ясности. Прощено и забыто. Если бы я не думал так же, как ты, я бы давно уже был в Москве. Просто в следующий раз ты мне прямо говори, в чем дело, а не проявляй заботу о моем здоровье, как председатель месткома, у которого в середине зимы горит путевка на Таймыр.
– Да, – буркнул Мещеряков, – а ты меня пошлешь подальше.
– Ну, и переживешь, – сказал Илларион. – Я ж не твой подчиненный, так что авторитет не пострадает.
– Дело пострадает, – вздохнул полковник.
– Дело... Кстати, о деле, – оживился Илларион, – что вы собираетесь делать дальше?
– Кто это – мы?
– Ты и твой Сорокин.
– Лично я – ничего. А Сорокин, как я понимаю, вцепится в этот заводик мертвой хваткой, да и в ФСБ кой-кому мало не покажется.
– Ага. А что с Ригой?
– А что с Ригой? Где мы, а где та Рига! Руки у нас коротки!
– Но ведь второй конец цепочки там! Если не накрыть всю эту шайку, они найдут другого поставщика, только и всего.
– Это, брат, дело латвийских властей. А уж станут они этим заниматься или нет – вопрос. Вольфрам-то не их.
– Не их, это верно.
Илларион встал и зачем-то полез в кабину. Heкоторое время он копался там, что-то невнятно бормоча и брякая железом. Мещеряков терпеливо ждал, прислонившись спиной к теплой решетке радиатора. Он сидел точно посередине бампера, и фирменный мерседесовский значок обрамлял его голову, как нимб. Наконец, Забродов закончил копошиться в кабине и вернулся. Он сел рядом с полковником, перебирая и разглаживая на коленях какие-то бумаги.
– Руки, говоришь, коротки, – не отрывая взгляда от бумаг, полувопросительно сказал он.
– Коротки, – согласился Мещеряков. – Это что там у тебя?
– Путевой лист, – сказал Илларион, – накладная... Даже паспорт с визой. Сто лет не был на Рижском взморье.
– Ошалел, что ли? Дай-ка посмотреть.
Мещеряков взял у Иллариона бумаги и бегло просмотрел их одну за другой.
– Они же все фальшивые, как трехдолларовая купюра. Ты что, вот с этим собираешься пересечь Латвию?
– Липовые документы – не беда, – легкомысленно сказал Илларион. – Главное, чтобы купюры были подлинные.
И он развернул перед носом у Мещерякова веер стодолларовых бумажек.
– Это еще что? – спросил тот.
– Впервые вижу полковника, который не узнает доллары, – восхитился Илларион. – Надо написать об этом в какой-нибудь научный журнал. Тебя немедленно заберут в исследовательскую лабораторию.
– Понес, понес, – со вздохом сказал Мещеряков.
– Это, друг Андрюша, – пояснил Илларион, – хлеб беззакония и вино хищения. Я тут, знаешь ли, даром времени не терял и сколотил кой-какой капиталец. Рижское взморье всегда было довольно дорогим курортом, а уж теперь-то – и подавно.