Гораздо интереснее показалась полковнику зияющая плешь на том месте, где совсем недавно, похоже, находился один из ножей – судя по размерам пустого места, немаленький.
– А этот где? – спросил он у хозяйки, указывая на плешь.
– Да кто его знает, – пожала плечами та. – Вчера еще был, я как раз пыль вытирала на полках, заметила бы. Может, продал кому или подарил. Я в эти его дела не лезу.
– Ну так вот, уважаемая гражданка Зверева, – веско сказал Сорокин. – У меня есть все основания предполагать, что этим самым ножом сегодня ночью был убит человек, и убил его, судя по всему, ваш супруг. Так что, если вам что-нибудь известно о его местонахождении, лучше скажите мне прямо сейчас. Если мы узнаем, что вы укрываете его, вы будете обвинены в соучастии, а это лет пять тюрьмы с конфискацией имущества. Так как?
В густо подведенных водянистых глазах его собеседницы теперь легко читался обыкновенный страх.
– Чего это? – переспросила она, медленно опускаясь в плюшевое кресло. – Как это – с конфискацией? Да что вы, в самом-то деле? Откуда ж мне знать, чего он, гад, утворил и куда подался? Да он же неделями дома не живет, говорит, в командировки ездит. А какие у слесаря командировки? Ах, сволота, жизнь мою загубил, кровь выпил... Да чтоб ему сдохнуть, провались он сквозь землю со своими железяками!..
Она еще что-то говорила, выкрикивая, яростно жестикулируя и громко сморкаясь в носовой платок: что-то о загубленной молодости, так и не купленной норковой шубе, о зверевских бабах, о водке, коньяке, квартальных премиях, заначках, но Сорокин слушал ее вполуха, отчетливо понимая, что Зверева врет. Ей было известно о муже что-то такое, что она пока не решалась сказать. Что-то, с помощью чего она держала супруга на крючке и тянула из него деньги. Эту информацию она решила пока придержать, рассчитывая, видимо, напоследок выжать из засыпавшегося благоверного хоть что-нибудь еще. Сорокин хорошо изучил эту породу людей. Решив молчать, она будет отпираться даже перед лицом неопровержимых улик, надеясь, что кривая как-нибудь вывезет, вопреки очевидности и здравому смыслу.
– Это все художественная литература, – сказал он, когда Зверева примолкла, чтобы перевести дух. – А мне, уважаемая, нужен сухой факт, а именно: где в данный момент может быть ваш супруг. Все-таки вы с ним не один год под одной крышей прожили, должны хотя бы в общих чертах представлять, куда он мог податься. Не по улицам же он бродит – в такую-то погоду!
Зверева устремила на своего мучителя вопросительный взгляд, полный тайной мольбы: отстань, мол, ментяра, ну чего ты ко мне привязался? Но полковник сделал деревянное лицо и словно участковый с тридцатилетним стажем с хозяйским видом закурил сигарету, весьма откровенно озираясь по сторонам.