— Тут есть одна тонкость, — спокойно сказал Кожаный и полез в карман плаща. Сапог напрягся, но в руке собеседника вместо пистолета возникла небольшая плоская коробка из черной пластмассы, которую Сапог поначалу принял за какой-то диковинный портсигар. — Это диктофон, — пояснил Кожаный, и у Сапога упало сердце. — Ты, конечно, не сказал ничего предосудительного, но теперь у меня есть твой голос.., так сказать, первичная матрица.
— Чего? — не понял Сапог.
— Ты знаешь, что может сделать с этой записью хороший современный компьютер? — благожелательно улыбаясь, спросил Кожаный. — Не знаешь? Все что угодно! Час работы, и твой хозяин получит пленку, на которой будет записано, как ты подряжался шлепнуть его за десять тысяч. Хорошая штука — современная техника, — почти мечтательно закончил он — Вот сука, — выдохнул Сапог.
— Да еще какая! — с энтузиазмом подтвердил Кожаный.
Этот его энтузиазм окончательно добил несчастного, вконец запутавшегося Сапога, и он почувствовал, что вот-вот расплачется. Что же это такое, в самом-то деле? Мало ему было собственных неприятностей, так теперь еще и это! Впервые со дня демобилизации ему подумалось, что, наверное, было бы не так уж плохо вернуться в родное захолустье и жениться на брюхатой Настьке. Впрочем, мысль эта пришла ему в голову с большим опозданием, что он отлично понимал.
...Эта его понятливость и привела к тому, что погожим днем в конце сентября он действовал по индивидуальному плану, несколько отличному от планов своих коллег и товарищей по оружию. Когда захмелевшие гости, прихватив с собой баб, вслед за хозяином скрылись в бане, он покинул свой пост возле сарая с инвентарем и вразвалочку подошел к хозяйскому «линкольну», за рулем которого маялся водитель по кличке Рыло. Лицо у Рыла было как лицо, а кличку свою он получил из-за фамилии — Рыльцев. Сапог подошел к машине, похлопал ее по запылившемуся переднему крылу, надавил на капот, проверяя амортизаторы, и деланно вздохнул.
— Что, — с подковыркой спросил Рыло, выставив в окошко голову, — хороша?
— Хороша! — Искренне ответил Сапог, которому в данный момент было глубоко плевать и на этот «линкольн», и вообще на все машины, сколько их каталось на белом свете. Сапог боялся. Он боялся даже сильнее, чем перед первым прыжком с парашютом, когда стоял в открытом дверном проеме, за которым громко ревела бездонная голубая пустота, и ждал тычка в спину.
— Хороша Маша, да не ваша! — сказал Рыло и обидно заржал.
Сапог обозвал его уродом и лениво, нога за ногу, побрел в дом. Закрыв за собой дверь, он глубоко вздохнул, криво перекрестил пупок левой рукой и двинулся на второй этаж, где в конце коридора располагалась спальня хозяина. У дверей спальни, как и следовало ожидать, торчал охранник. Вообще-то, хозяин не любил, когда у него под дверями кто-нибудь болтался, но сегодня был особенный случай, и Сапог не удивился, когда увидел клевавшего носом на стуле у окна Гумпома.