— Раз ты не понимаешь русского языка, — продолжал Комбат, вынимая из кармана пистолет лейтенанта, — придется прочистить тебе мозги. Может быть, в твоей голове не хватает металла и ты поэтому так туго соображаешь?
Взведенный курок сухо щелкнул, и лейтенант Углов вдруг с предельной ясностью понял, что из-за маниакальной страсти Шестакова к битью морд они влипли в какую-то жуткую, совершенно темную шпионскую историю и что усатый тип в кожаной куртке — контрразведчик или что-то вроде этого.., так же, наверное, как и его предшественник с баулами. Тот прикидывался потерпевшим, этот — пьяным, но оба они, вероятнее всего, охотились за чемоданом мертвого майора. Предположение это, столь же гениальное, сколь и ошибочное, заставило Углова содрогнуться всем телом. Теперь он точно знал цену украденного им кейса и готов был принять ее не торгуясь. Кейс в обмен на жизнь — именно так стоял вопрос в понимании лейтенанта Углова, и он не колебался ни секунды, принимая решение.
— Нет! — горячо, но тихо, чтобы не услышали снаружи, воскликнул он, глядя в черный пустой зрачок собственного табельного пистолета, который привык воспринимать как обыкновенную деталь форменной одежды, этакий слегка обременительный, но необходимый аксессуар. — Не стреляйте! Я все объясню. Я отдам чемодан, не стреляйте! Понимаете, это все Шестаков, — он кивнул в сторону отдыхавшего у стены сержанта. — Все произошло случайно, никто не хотел неприятностей...
— Погоди, — удивился Комбат, — про какой чемодан ты толкуешь? Ты что, еще и чемоданы крадешь?
При чем тут какой-то чемодан?
— Ну как же! — воскликнул Углов, до слез огорченный тем, что собеседник не оценил лейтенантский жест доброй воли. — Кейс с материалами... Кассеты, фотокопии, дискета для компьютера... Ведь вы же за этим пришли, разве нет?
— Я пришел, чтобы объяснить тебе, сопляк, что в людей стрелять нехорошо, — сказал Комбат, продолжая держать убийцу в мундире на мушке и пытаясь сообразить, что должен означать этот чемоданный бред. Неужели Бурлаков вез какие-то кассеты? Может быть, он и в Москву приехал ради этого, а дружеская встреча — только предлог? Да нет же, решил он, не может этого быть. Не такой человек Григорий, чтобы впутываться в темные делишки, да еще и прикрываться при этом боевыми друзьями...
Тут до него вдруг дошло, что чемодан, о котором талдычил этот мозгляк в лейтенантских погонах, принадлежал скорее всего тому самому эфэсбэшнику, который и сейчас, наверное, лежал на свалке, упакованный в черную полиэтиленовую пленку, как дохлая собака. «Так оно и есть, — подумал Борис Иванович, — но вот вопрос: что мне теперь со всем этим делать?»