Вывший командир десантно-штурмового батальона, майор в отставке Борис Иванович Рублев не имел никакого отношения к сексуальным меньшинствам, а Сергей Никитин не был его партнером и жертвой, точно так же, как и не приходился ему сыном. Комбат порой часами ломал голову, пытаясь окончательно решить, кем же приходится ему подобранный на вокзале беспризорник. Он был бы не прочь назвать его сыном, но государство имело на этот счет собственное мнение, и усыновление не состоялось. Дородная женщина в строгом деловом костюме, сидевшая в просторном, но заметно обветшалом кабинете, нищету которого не могли скрыть даже вертикальные жалюзи на окнах, холодно и безапелляционно объяснила ему, что его просьба невыполнима. Во-первых, сказала она, глядя на него с откровенной неприязнью, никто не позволит ей отдать ребенка на усыновление в неполную семью.
— В какую еще семью? — опешил Рублев. — Да я один как перст. Я один, и он один...
— Тем более, — сказала инспектриса. Это казалось невозможным, но тон ее сделался еще более холодным. — И потом, вы ведь нигде не работаете.
До Комбата стал понемногу доходить скрытый смысл ее слов, и он прицелился уже было грохнуть кулаком по столу, но передумал. Воевать с женщинами он никогда не умел и сильно подозревал, что учиться этому уже поздно.
— Скажите, — сдавленным от ярости голосом спросил он, — это что же, закон такой или я вам просто не понравился?
Женщина за столом пристально посмотрела на него, и взгляд ее едва заметно потеплел.
— Закон, — сказала она и для убедительности похлопала пухлой ладонью по не менее пухлой папке, лежавшей на краю стола. — Вы можете проконсультироваться у юриста, но я вам сразу могу сказать, что ничего не выйдет. Даже и не думайте.
— Это не закон, а дерь.., ерунда какая-то, — сказал Рублев.
— Отчего же, — возразила инспектриса. — Он направлен на то, чтобы защитить детей от различных... гм.., злоупотреблений.
— Интересно, — снова начиная закипать, спросил Комбат, — а где был этот ваш закон, когда парнишка промышлял на вокзале и каждый день общался с ворами, проститутками и педерастами?
Инспектриса развела руками.
— А еще жалюзи повесили, — не удержавшись, сказал Комбат и вышел из кабинета.
К юристу он обратился, и даже не к одному, но результат был именно таким, как предсказала инспектриса.
— Против лома нет приема, солдат, — сказал Комбат Сергею Никитину.
— А я сбегу, — упрямо наклонив голову, ответил мальчишка. — Пойду обратно на вокзал.
— А я тебе за это ноги повыдергаю, — пообещал Рублев.
— Не поймаете, — буркнул Сергей.