Тем более, что за обедом ни тот, ни другой не проявили желания вмешаться.
Она взяла тарелку с остывшим ужином и стала жевать котлету, демонстративно отвернувшись вполоборота к стене. Очередной кусок сорвался с вилки и упал на одеяло.
— Может, выйдете, чтобы я могла одеться и нормально поесть?
— Я зажмурюсь, — предложил Крапива, разливавший бренди по стаканчикам.
Вдруг сверху, ослабленный по пути множеством переборок, слабо донесся женский крик. Он резанул по нервам словно тупое лезвие.
— Не в ту дырку засунули, — философски заметил Крапива.
Лариса бросила взгляд на мужа — тот предпочел сделать вид, что ничего не расслышал.
— Выпьем за… — Сергей на секунду запнулся. — Чтобы путешествие прошло как надо.
«Чтобы завтра, на первой же стоянке ничто не помешало сойти и навеки о тебе забыть», — мысленно попросил он у небес.
— А началось разве плохо? — искренне удивился Крапива.
— Все о'кей, лишь бы погода не подвела.
Крапива взялся за пластмассовый стаканчик и хитро улыбнулся Ларисе.
— Выпьем лучше за любовь. Как там Николаев поет;
«Выпьем за любовь, ла-лалала-лай-ла-ла-лала».
Настроение у него было превосходное. После похода в «Калахари» вместе с покойным Иванычем, выпал первый случай нормально оттянуться.
Но женщина продолжала разочаровывать, крутить носом. Пригубила бренди, скривившись от отвращения и поставила стакан на место.
— Так дело не пойдет. За любовь пьется до дна, — Крапива вытер губы тыльной стороной ладони.
«Ничего, — сказал он себе. — Все еще впереди, красавица».
Увидев движение его кадыка вверх-вниз, Лариса почувствовала как от живота поднимается выше и выше волна животного страха. Понятно какую политику ведет Сергей, но кончится она плохо.
Еще ранним утром, в день отбытия «Александра Грибоедова» ненавязчивый контроль за офисом показал, что Меченый и самые боеспособные из его подручных куда-то запропастились. Шестое чувство подсказывало Рублеву, что именно сейчас они покидают Москву. Нужно было срочно добывать информацию — хоть из-под земли.
Спокойно перемещаться по Москве он не мог — сто долларов разошлись и проблема транспорта стояла так же остро как и раньше. В предназначенном к сносу доме жизнь шла своим чередом: грелся ТЭН, баловались дети, афганка грела воду, чтобы выстирать всем мужчинам белье.
Глушитель позволял Виктору тренироваться в стрельбе. Он забирался на верхний этаж и навскидку палил в силуэт человека процарапанный на штукатурке.
Он мог сам, на ощупь, оценивать точность стрельбы. Комбат требовал от него и «общефизической» подготовки.