Он сходил в столовую, перекусил оставшимся от завтрака сыром и пришел к себе.
Взгляд упал на постель — верней, на подушку. Точно притянутый магнитом, охранитель мира приблизился и извлек на свет «Последнего дарханца». Казалось, книга дрожит в руках и требует, чтобы ее читали. Подчинившись, он наугад открыл «Дарханца» — и позабыл обо всём на свете.
Амиара пошла на подъем; из застекленной кабины стало видно полнеба с вечерним миражом. Брызжущий искрами водопад сбегал по высоченным уступам призрачной скалы и терялся над темной полосой дальнего, настоящего леса. Бегущая ниоткуда вода бурно пенилась, хлестала бешеным серебром, и чудилось, будто мираж вот-вот зальет всю округу и начнется взаправдашнее наводнение.
На сиденье между Лэри и младшим землянином лежал магнитофон «Сони», крутилась кассета с записью Фрэнка Синатры. Стэнли не любил Синатру, но лайамцу он нравился. Возле магнитофона были разложены добытые сегодня друзы с кристаллами. В вечернем освещении кристаллы теряли синеву, больше ударяли в зелень.
Налюбовавшись, Стэнли начал складывать их в мешок. Ну вот, можно считать, всё обошлось. Зря Таи боялся отпускать его в эту поездку, Ловца послушать — так вообще землянам носа нельзя высовывать из поселка. Со скуки сдохнешь…
— Милт завистью изойдет, что с нами не поехал, — заявил он, убрав друзы. — А батарейки садятся, надо поберечь. — Он выключил осточертевшего за день Синатру.
— Тогда сам спой, — предложил Лэри. — Без молчунка.
— Чего захотел! Ловец запретил без молчунка петь.
— Спой, — настойчиво попросил лайамец. Он не отрывал взгляд от проложенной в траве колеи, по которой они возвращались; казалось удивительным, что легкая амиара оставляет за собой такой след. — Тебе ничего не стоит.
— С молчунком — сколько угодно. А так — нет. — Стэнли не на шутку обеспокоился. Вот оно — о чем Таи говорил. До дома — с полсотни километров, кругом ни души. В поселке никто не смеет покуситься на землян, а тут… Наверняка эти милрои слабой защиты так же падки на чужие чувства и воспоминания, как и мерзавцы на Шейвиере, от которых они удрали.
Таи опасается, что рано или поздно на землян начнется охота. А Стэнли уже столько раз пел без молчунка, раззадорил. Всё думалось: обойдется. Да и Лэри — обычно такой сдержанный, невозмутимый; с ним было не страшно ехать…
Лайамец остановил амиару:
— Никто не узнает. Ты споешь, а я помогу забыть.
— Нет. — Эк приперло! Вынь да положь. Стэнли отодвинулся, нащупал запирающую рукоять на дверце.
Лэри повернулся к нему всем корпусом. Его разозлило, что землянин отказывает в таком пустяке, к тому же он был уверен в своей безнаказанности.