Я особо не пытался уловить смысл в этой ахинее, потому что Элен, испустив сдавленный стон, стиснула меня всеми конечностями так, что кости хрустнули. Потом расслабилась, уронила руки вдоль тела. Только после этого решил поинтересоваться, в каком беспамятстве меня обвиняют. Даже ради такого случая перестал ее толкать.
— Ты что-то про беспамятство говорила?
Она сама начала дергаться и забормотала:
— Говорила… Ты должен был сказать одну фразу… Но не сказал… Помнишь, какую? …Ы-ых… Ну-у… Ты помнишь?
— «Дети в подвале играли в гестапо. Зверски замучен сантехник Потапов», — продекламировал я. — Эту, что ли? Меня что, ждет та же судьба?
— Не надо, — проворчала Люба, неожиданно встрепенувшись. — Потапова — это моя девичья фамилия. А мужа-гада я уже забыла.
— Вообще если кто и не имеет памяти, так это вы, милые дамы. А на меня валите…
— Ты помнишь, что сказал, когда в первый раз посадил меня в машину?
— В смысле, Таню? Помню.
— Так какой сегодня вечер?
— Должно быть, как раз тот самый, когда я насилую случайных попутчиц…
— Оценка «отлично»… Продолжай!
Можно подумать, что если б я не вспомнил, то она выставила меня из своих объятий. Да еще и тон эдакий командный… Впрочем, если все то, что я знаю о ныне покойной Танечке Кармелюк, славной бойцице невидимого фронта, то она ведь заканчивала какое-то заведение, стало быть, скорее всего была офицером КГБ. И поди-ка, могла дослужиться даже до капитана или майора. А я, между прочим, хотя и получил после окончания института звание лейтенанта запаса, офицером себя считать не мог.
— Любашку не забудь… — шепнула Элен мне прямо в ухо.
— Опять, — вздохнул я. — Ты, кажется, решила, будто я постоянно настроен на секс-рекорды.
— Так приятно вспоминать о невозвратном прошлом! — саркастически вздохнула Элен. — А вот мы привыкли думать о настоящем и мечтать о будущем. Верно, кошка?
Это относилось к Любе.
— Сама ты кошка! — обиделась та. — Я сюда не напрашивалась…
Элен сделала знакомый финт: вертанула меня на спину. Точно так же некогда, на все той же достопамятной полянке, Танечка перевернула Кота и оседлала его. Однако продолжения я не предугадал. Ленка натуральная до такого бы в жизни не додумалась.
Мамзель Шевалье сперва сомкнула и вытянула ноги, а потом довольно быстро, будто стрелка компаса на иголке, повернулась и улеглась поперек меня. Что я разумею под «иголкой», народ понял.
Оказавшись в этакой позиции, она дотянулась руками до Любы, сдернула простыню и настежь распахнула на подруге халат. Та порывисто привскочила, уже мало чего стесняясь, и Любины ляжки оказались на плечах у Элен, а физиономия мамзель Шевалье уткнулась между ними, зашуршала, заворочалась, зачмокала… Мне осталось вытянуть руки и сперва осторожно, а потом поактивнее — благо не было возражений! — поглаживать Любе грудь. Как выглядела вся эта фигура со стороны — фиг поймешь, я лично затрудняюсь представить.