— Ты ешь блинчики, ешь, чай, не разлюбила за эти годы! — приговаривала Маруся, подкладывая мне еще и еще.
— Не могу больше, лопну! — смеялась я.
После завтрака Мария Анатольевна повела меня показывать свои цветы и горестным шепотом рассказывала о внуке, о пошатнувшемся здоровье мужа, о том, что неустроенная Тоськина жизнь безмерно ее огорчает, о Марусе, которая стала невыносимо властной…
— Знаешь, детка, сейчас у нас все более или менее устроилось, а были времена, когда мы чуть ли не голодали, только благодаря Марусе и жили. А уехать, как другие, не могли, Колю не пускали никуда, а когда стало можно, сил уже не было, а тут совсем ничего не стали платить, Тоська гроши зарабатывала, и тут Маруся взяла все в свои руки, завела козу, кур, летом цветами торговала, зеленью всякой…
Потом Николая Анисимовича стали приглашать лекции читать. И грант ему платят, да и я не сижу сиднем, меня пригласили читать курс в частном университете, там хорошо платят. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, а Маруся власть из рук выпускать не хочет и такая самодурка стала… Зачем, говорит, вам эти дурацкие настурции, что с них толку, не продашь, лучше бы место под что-нибудь дельное освободили. А я обожаю настурцию!
— Динка, телефон! — закричала Тоська с террасы, где я оставила сумку.
Я извинилась перед Марией Анатольевной и с бьющимся сердцем схватила трубку, не успев даже взглянуть на номер.
— Алло, привет, Динь-Динь! Я соскучился.
— Привет, Рыжий. Куда пропал? — как можно более безразличным тоном спросила я.
— У меня тут был форс-мажор, но я звонил, только дозвониться не мог. Когда увидимся? Ты где сейчас?
— В Абрамцеве.
Я пришла в смятение. Мне хотелось его видеть.
— Надолго?
— Нет, во второй половине дня буду в городе.
— Я освобожусь не раньше семи, давай поедем на дачу к Барсику. Ты любишь печеную картошку?
— Терпеть не могу! — Это что у них тут, мода такая, соблазнять дам печеной картошкой?
— А шашлык? Я делаю классный шашлык!
— Нет, Рыжий, слишком много дачных радостей. Не хочу!
— У тебя что-то стряслось? Ой, прости, мне по другому телефону звонят, минутку!
Я слышала, что он с кем-то ругается на неважном английском.
— Извини, Динь-Динь, замотался совсем. Так я к вечеру придумаю что-нибудь и позвоню, только ты уж не выключай телефон.
— Что это за рыжий? — полюбопытствовала Тоська. — Где взяла?
Про Рыжего можно было рассказать старой подруге. Я и рассказала.
— То-то я гляжу, у тебя глаза мечтательные… Ну что ж, если хороший мужик, зачем его мариновать? Слушай, у меня идея! Я давно хотела открыть рубрику «Женщины эмиграции». Давай с тебя и начнем. Возьмем интервью, сделаем классный снимок…