— Да, она, кстати, была очень милая. Ну а бабушка как себя вела?
— Сначала вроде ничего, брала меня на дачу на каникулы, один раз съездила со мной в Париж к своей подруге на две недели… А я там все время смотрела по сторонам, мне казалось, я обязательно встречу свою сестру. А ты вообще знала, что я существую?
— Узнала, только когда встретилась с отцом У нас тогда и в самом деле возникла некоторая неловкость, общаться было трудно, у меня создалось ощущение, что я чему-то помешала, или, как говорили в юности, сломала ему кайф.
— Теперь тоже так говорят.
— Так что было дальше?
— Дальше? Бабка на год уехала в Зальцбург и в Вену, обещала, что на каникулы обязательно меня туда пригласит, а сама и не вспомнила… Потом выяснилось, что папаша уже закрутил с этой своей блядью…
— С какой блядью?
— Да с Аришей! И там уже ребеночек наметился, не до меня стало. Ничего, отольются коту мышкины слезки. У него от рогов голова скоро отвалится.
— А ты почем знаешь?
— Да уж знаю. Говорят, папочка даже сдавал анализы на ДНК, чтоб убедиться в своем отцовстве.
— Да Денис похож на него как две капли воды!
— За что купила, за то и продаю.
— А мне одна дама говорила, что видела его с тобой в театре года два назад.
— Было такое дело. Только я пришла туда с подругой, а он был один, мы и поговорили в антракте, как добрые знакомые.
— Он мне с большой грустью признался, что вы мало общаетесь.
— Его грусти надолго не хватает. Он жизнерадостный тип.
— Ну и слава богу!
— Вообще-то да. Дина, а мне моя мама говорила, что твою маму он свел в могилу. Это правда?
— Я тоже так думала…
— А теперь уже не думаешь?
— Не знаю. Понимаешь, Нелли, я ненавидела его, и любила, и опять ненавидела, а вот вчера пообедала с ним вдвоем и поняла: нет во мне ненависти, перегорело.
— Но и любви нет?
— Не могу так сказать, мне было его жалко. Он очень слабый человек, им вечно кто-то управляет, то мать, то какие-то бабы… Ни моя мама, ни Варя, ни твоя мама, видимо, не сумели взять его в руки, он подсознательно именно таких и выбирал… стремился к свободе, а вот попал к Арише, которая им управляет, и, кажется, счастлив.
— Это что, христианское всепрощение?
— Да нет, просто усталость и понимание того, что горбатого могила исправит. Но, в конце концов, он наш отец, он нас породил, и, несмотря ни на что, нам совсем неплохо на этом свете, правда?
Так давай за это и выпьем!
— Но это получится, что мы за него пьем?
— Ну и что? За него и выпьем! Пусть живет и радуется, пока может. Я теперь никому зла не желаю, а уж ему подавно. Он у нас красивый, талантливый, обаятельный… Ну а недостатки есть у всех!